В принципе, я догадывался о том, что личный ассистент артиста – это «принеси-подай», но полагал, что от меня будет чуточку больше пользы.
В длительные промежутки между бессмысленной беготней я присматривался к так хорошо знакомой мне работе операторов. Конечно, аппаратура, имевшаяся в их распоряжении и наверняка стоившая под миллион рублей, не шла ни в какое сравнение со старенькими «соньками», с которыми я работал у Швытко. Наша техника часто тупила, аккумуляторы были уже слабыми, а заменить ее с нашим бюджетом мы могли только на бэушные камеры с какого-нибудь сайта бесплатных объявлений.
Погруженные в процесс, местные операторы, световики и звукачи практически не переговаривались, понимая друг друга с полужеста или полукивка.
С неприятно уколовшим чувством вины перед Сергеем Борисовичем я подумал о том, что, наверное, хотел бы работать именно в таком профессиональном коллективе. Не могу сказать, что команда Швытко слабая, – их работы с их скромными возможностями всегда были на достойном уровне. Но все же хотелось проверить свои возможности и с такой дорогущей аппаратурой.
Когда съемка закончилась, я вышел чуть вперед, приготовившись получать новые распоряжения.
– Никита! – Только спустя минут пять из толпы разбиравших технику работников показалось улыбчивое лицо Веры. Девушка махала мне, призывая подойти к ней. Она стояла возле ширмы, за которой скрылась Анна.
Когда я приблизился, стилист протянула мне чехлы с какими-то нарядами и чемоданчик.
– Возьмешь? – поинтересовалась она. – Надо донести до моей машины.
– Конечно, – я тут же подхватил ее ношу и неуверенно кивнул на ширму: – А…
Вера махнула рукой:
– Ее там уже нет.
Я озадаченно изогнул брови:
– Помощник из меня, конечно…
Вера подняла с пола какую-то спортивную сумку и весело рассмеялась:
– Не беспокойся, еще успеешь от нее взвыть.
***
На том и закончился мой рабочий день. Вебер уехала домой. Абрамов отмахнулся от меня, разговаривая по телефону, когда я подошел поинтересоваться, нужна ли еще какая-то помощь.
Не зная, что еще сделать, я позвонил Руслану. Тот, очевидно, тоже был чем-то занят, так как бросил: «Раз отпустили, значит, отдыхай», и положил трубку.
Что ж, если мне будут платить такие хорошие деньги за ничегонеделание, то я, наверное, рискую получить звание «Самый счастливый, но самый бесполезный работник года».