Солнце ещё не успело полностью скрыться за холодными деревьями, а Долорес уже звонила в дверь особняка.
Звонить пришлось несколько раз. После столичной суеты к неторопливой деревенской жизни ещё нужно приспособиться. Наконец ей открыл старый лакей, прихрамывающий на правую ногу. Он проводил Долорес в гостиную, куда через пару минут вышла высокая молодая женщина не старше двадцати семи лет, но одетая чересчур строго – в длинное тёмное платье и бархатную накидку пурпурного цвета. Она была красива необыкновенно – той красотой, которой отличаются женщины с юга Европы, испанки например. Её чёрные густые волосы были зачёсаны назад и заколоты, миндалевидные глаза сразу же притягивали собеседника. Но характер выдавал в ней уроженку Севера. Спокойный, неторопливый тон, выверенные слова, тщательно скрываемые эмоции. Словно Северная Королева из сказки.
– Что вам угодно, сударыня? – спросила хозяйка бесстрастным тоном, хотя лакей уже доложил ей о причине визита юной гостьи.
– Меня направило к вам агентство… а точнее, мистер Лимскотт, если вам что-то говорит это имя. Меня зовут Долорес Макнил.
– А-а-а, да-да, – голос хозяйки дрогнул, но затем после того, как она рассмотрела Долорес, слегка потеплел. – Вы пришли устраиваться секретарём к моему мужу? Он не ждал вас так скоро. Извините, сегодня его не будет. И завтра тоже. Но вы оставайтесь, поможете мне с одним делом. Норман, займитесь, пожалуйста, багажом мисс… Макнил.
– Ничего, у меня только одна сумка, – поспешила сообщить Долорес, так и не успевшая за проведённые в Лондоне полгода обзавестись светскими нарядами и вечерними платьями.
Долорес уже хотела честно признаться, что у неё совсем небольшой (а, точнее, никакой) опыт работы секретарём, но оказалось, что поначалу и этого опыта от неё не потребуется. Чем тогда она могла быть полезна хозяевам дома?
Она не сразу смогла сообразить, остаться ей или же убраться восвояси, пока не поздно. Только после того, как вызванная старым лакеем служанка взяла её одежду и попросила следовать за ней, Долорес решила посмотреть, что будет дальше, и перешла в отведённую для неё комнату. В комнате было темновато и жарко, при том, что окна были приоткрыты. Виноватыми оказались неподвижные тяжёлые шторы, которые будто впитывали всю до капли влагу с улицы. Судя по многим приметам, дом имел довольно древний возраст, не только по стилю, но и по общей изношенности, намекавшей на необходимость ремонта, и в нём было так много комнат, что в некоторых из них давно никто не жил, как в той комнате, которую предоставили в распоряжение Долорес. Ей стало неуютно от духоты и сгущавшегося на глазах мрака, но как только служанка зажгла люстру и Долорес освободилась от багажа, очень скоро её пригласили в столовую, где миссис Уэндерли попросила великодушно составить ей компанию и поужинать вместе. Столовая тоже выглядела не вполне уютной из-за слишком больших размеров, огромного стола с дюжиной стульев вокруг него и таких же тяжёлых штор, почти не пропускавших естественный свет. Кроме миссис Уэндерли и Долорес и, разумеется, пары прислуживавших им женщин, за ужином никого больше не было. Миссис Уэндерли заметила кислое выражение на лице Долорес и поспешила утешить её: