Настало утро. Я вытащил в огород все осиновые бревна и стал махать топором с рассвета до заката. Ван Гогу было легче работать с глиной, чем мне с сырой осиной. Правда, он потом превратил глину в бронзу, но я тоже был не промах: – вообще я мечтал оживить эту русскую тройку с Венерой и проехаться с ней по лесной дороге, под веселый звон бубенчиков и звуки моего несравненного тульского баяна, а потом заехать в город и устроить гаишникам самую веселую ночку в их довольно скучной жизни
Изготовление Венеры не составило большое труда, – я не хотел, чтобы она была похожа на оригинал в Лувре, а была с двумя целыми руками и одета, как требовал наш суровый климат. Через пару дней Венера была готова. Хотя на улице было холодно, иногда валил снег, ей было тепло: – на ее голое осиновое тело я одел дубленку, на голову спортивную шапку с помпончиком, а на ноги и руки валенки и варежки. И она торчала в огороде, как обыкновенное пугало: – для воробьев, синиц, сорок и ворон.
Она смотрела целыми днями, как я мучился с конной упряжкой. Вырубать из осины трех скакунов было труднее, чем одну Венеру Милосскую, – осины понадобилось больше, и мне пришлось еще несколько раз съездить в лес за осиной с санями., пилой и топором. Я уже пожалел, что связался с этим Ван Гогом, – мне надо было просто вырубить собачью упряжку и вместо нарт запрячь ее в свои санки. Но я поклялся, что Ван Гог перевернется в гробу, когда увидит, каких коней я вырубил одним топором за две недели.
Когда с одним конем было закончено, я тут же, не останавливаясь на достигнутом, принялся за остальных. Эти два, из-за нехватки осины, получились меньше, и издали, скорее напоминали крупных собак, но я не печалился из такой ерунды – они были, в конце концов, пристяжные, а центральный конь был моей гордостью – он был красивый, и как две капли воды походил на настоящего. К тому же с этими лошадками не все было закончено: – я не мог себе позволить, что всякий прохожий думал, что они сделаны из дерева, и когда упряжка была готова, я развел в банках бронзу и серебрянку и выкрасил пристяжных в серебряный цвет, а вожака в золотой цвет. Потом смотался в лес, нашел две загнутые березовые палки, и в две минуты с помощью молотка и гвоздей соорудил сани: – для Венеры Милосской и меня.
Вся тройка стояла в моем огороде день или два, пока я шатался по магазинам, выискивая в них атласные ленты с бубенчиками. Потом я заскочил в церковь, поговорил с дьяконом, и взял у него на время кадило и освященной воды.