Попытка познакомиться с синеволосой девушкой – это тоже отчаянный шаг. Аркадий никогда не знакомился в кафе, барах и клубах. Он был довольно скромен, а также не верил, что современные девушки достаточно раскрепощены, чтобы познакомиться на улице. А даже если они и знакомятся на улице, то такие знакомства никогда не бывают длительными. В лучшем случае такой «пикап» может привести к одноразовому сексу. Но Аркадию в отношениях с девушками секс никогда не казался главным. Аркадий жаждал эмоций и чувств, а что можно испытывать к человеку, которого ты увидел первый раз в жизни, не знаешь, чем он живёт, чем интересуется, каков его характер?
К синеволосой Рите Аркадий тоже ничего не испытывал. Он хотел влюбиться в неё с первого взгляда. Хотел найти что-то милое в её синих волосах, детской манере одеваться и в её длинных, по-детски насыщенных ненужными подробностями рассказах о ролевых играх, – да, Рита была ребёнком, притом милым, активным ребёнком, но Аркадию такое не нравилось. Уже на веранде кофейни на Лубянке Рита стала Аркадия бесить. Он не понимал, как взрослый человек может фантазировать, что он гном или эльф, надевать на себя доспехи и бродить по грязному и пыльному полигону, размахивая самодельным игрушечным мечом. Аркадий считал всё это инфантилизмом, эскапизмом и просто глупостью. Он никогда бы не смог раскрыть такой девушке свою душу. Она никогда бы не поняла его боли. Никогда бы не поняла его разочарования в жизни. На всё у неё был один ответ:
– Поехали с нами на полигон. Там ты почувствуешь себя живым.
Даже в этой фразе было что-то ненавистное для Аркадия. Мало того, что она – штамп, шаблон, сворованный из какого-нибудь недоделанного пресс-релиза, так ещё и кем она была произнесена? Человеком, который часами может рассказывать о воображаемых рейдах, битвах и изнасилованиях, когда она находится в самой гуще настоящей жизни. Нет ничего удивительного в том, что запертый в гардеробном шкафу ребёнок выдумывает себе Нарнию. Но сидеть в разгар июля на веранде венской кофейни на Лубянке и не видеть красоты улицы, не чувствовать вкуса кофе, не вдыхать жадно летний воздух, которому осталось только полтора месяца жизни, не наслаждаться тем, что светло почти весь день, и даже когда темно, не так темно, как зимой! Кто здесь живее – она или Аркадий, который так хотел бы всё это передать, но не может; который так хотел бы влюбиться, пусть даже и в эту нелепую Риту, если бы только она сделала хоть один шаг ему навстречу; который даже в апатии чувствует сладкую горечь эспрессо, насыщенный ароматом города сквозняк и предвкушение летнего вечера; Аркадий, который готов обойти все бары, все кофейни, все столичные улочки, чтобы найти что-то или, даже ничего не найдя, просто насладиться самим поиском? Но Аркадий никого не учит, он не прерывает Риту, не разрушает её веры в вымышленный мир. Он сидит рядом с ней и страстно хочет её полюбить, но не может, потому что в любви – всегда двое, а Рита не видит его. Она может рассказывать о ролевых играх ему, может рассказывать о них этому Косте, может вообще говорить в пустоту, ей не важно, слушает её кто-то или нет. Аркадий готов её слушать – долго, бесконечно долго, – если бы она хотя бы намекнула, что когда-нибудь она выслушает и его. Но ей без разницы, кто он. Ей важно только затащить его в эти чёртовы ролевые игры, потому что тогда он сможет покупать ей костюмы и оплачивать её выезды – такое впечатление о Рите составил тогда Аркадий.