Несколько недель спустя, когда я в очередной раз отвозила домой этого мальчика, я услышала, как он тихо сказал:
– Хунза, хочешь пойти со мной? Мы можем заботиться друг о друге. Как думаешь, ты сможешь прогнать его? Я знаю, что ты сможешь.
Воцарилась тишина, и он обнял мою собаку.
Я остановила фургон, забралась назад и села напротив них.
– Дорогой, ты не можешь забрать Хунзу к себе домой. Но думаю, вместе мы сможем что-то сделать.
Он покачал головой, пытаясь скрыть слезы:
– Хунза должен пойти со мной, он всё понимает.
– Что он понимает?
– Всё.
– Когда твой отец приходит домой? – спросила я.
– К вечернему чаю.
Было уже почти пять вечера, времени до приезда его отца у нас оставалось совсем не много. Я поспешила к его дому и велела мальчику остаться с Хунзой в фургоне, а сама пошла поговорить с его матерью. Дверь открылась еще до того, как я успела постучать. На пороге стояла его мать. Лицо у нее было в синяках, а когда она заговорила, я заметила, что некоторые ее зубы выбиты.
– Меня зовут Рут. Ваш малыш в фургоне с моей собакой, с Хунзой. Он в безопасности…
– Я знаю всё о Хунзе, – перебила меня она. – Спасибо.
– Соберите всё необходимое, и я отвезу вас обоих в безопасное место. Я помогу вам.
Она смотрела на меня влажными пустыми глазами, крепко обхватив себя руками.
– Пожалуйста, позвольте мне помочь, – умоляла я.
Последовал едва заметный кивок, затем она повернулась и зашла в дом. Я последовала за ней. Мы быстро собрали сумки, захватив одежду, игрушки, обувь, прихватили даже зубную щетку и немного косметики, закрыли за собой дверь и побежали к фургону. Она обняла своего крошку, а затем обхватила Хунзу и заплакала.
– Спасибо, спасибо, спасибо тебе, благородная собака, – прорыдала она.
Я поговорила с полицией. Хоть отец и пытался вернуть свою семью, которую он подвергал насилию, ему это не удалось.
Это было первое успешное дело Хунзы. И далеко не последнее.