Какой же у неё был красивый голос! От такого голоса хотелось жить!
Я оглянулся и увидел, что послушать Агафью Ефимовну пришли… Блин! Её пришли послушать… Я даже не знаю, кто её пришёл послушать…
«Леший, водяной, болотник, – подсказал Чёрный. – А это мавки. Вон боровой. Шишига с кикиморой, как без них…»
Не успел Чёрный назвать всех, как леший оглянулся и увидел меня. И тут же что-то рявкнул.
Все, кто был у ручья, словно забыли про Агафью Ефимовну, повернулись ко мне и… поклонились.
– Прости, Хозяин, мы не знали, что ты тут, – припав к земле, сказал леший.
Пока я думал, что ответить, Чёрный поднялся во весть свой пока ещё слабенький рост и строго спросил:
«Всё ли в порядке в заповедном лесу?»
Он спросил у меня внутри, но его услышали.
– Всё в порядке, Хозяин! Чернобог балует, но Леля навела порядок, – леший показал на Агафью Ефимовну.
Агафья Ефимовна больше не пела. Она хмуро смотрела на меня.
Я под её взглядом растерялся окончательно и не придумал ничего лучше, как показать ей миску с картошкой и котелок.
– Помыть надо и воды набрать.
Агафья Ефимовна кивнула и протянула руку Григорию Ефимовичу.
Как только он встал, вернулся прежний лес. Никаких леших и водяных больше не было, как будто мне всё это приснилось. А Ефимычи стали как обычно – взрослыми.
И Чёрный тоже как будто потерял интерес к происходящему.
Я разозлился и шагнул к воде. И чуть не наступил на гриб. Крепкий такой боровичок. Рядом рос ещё один, и чуть в стороне парочка.
Я обрадовался и протянул руку сорвать.
«Поблагодари борового, неуч!» – проворчал Чёрный.
– Спасибо большое! – ответил я, неловко поклонившись, и начал собирать грибы. – Отнесу девчонкам, пусть в суп добавят.
Сорванные грибы я сложил в кучку и вдруг понял, что нести-то мне их не в чем. В миске картошка, котелок – для воды, и у меня только две руки.
Я глянул на Агафью Ефимовну, она была занята Григорием Ефимовичем. Достала покрывало из бадьи, выполоскала и мокрым укрыла Григория Ефимовича. Вода с него текла ручьями, но Агафья Ефимовна, не обращая на это внимания, повела Григория Ефимовича к лагерю. Просить её о помощи у меня язык не повернулся.
Оставив грибы лежать кучкой, я решил сначала сделать то, зачем пришёл. Направился к самому жёлобу и под струёй помыл картошку. Там же набрал воды в котелок.
Сомнений в том, можно ли пользоваться этой водой, у меня не возникло. Если бы было нельзя, Агафья Ефимовна сказала бы. Да и леший говорил: Леля, мол, навела порядок… И потом, я брал воду из желоба – падающую, а не из бассейнчика – стоячую.