Глаза защипало, и я принялась часто моргать.
– Агнес, тебе станет легче, если ты всё мне расскажешь. Ты говорила, что у тебя нет родных, но ты можешь довериться мне. Что бы ни было, мы найдём выход вместе.
Он подошёл ко мне и положил руку на плечо.
– Я видел следы от ожогов на твоих ногах. Я знаю, что тебе пришлось нелегко. Я чувствую, как ты мучаешься, хотя не могу объяснить почему, ведь мы так мало знаем друг друга. Доверься мне. Я помогу справиться с прошлым.
Таким словам я не могла противиться, я вообще не могла сопротивляться своим усиливающимся тёплым чувствам и признательности.
Поэтому я начала свой рассказ.
– Своего отца я не знала, а моя мать была прачкой, но жили мы в городе. У меня был брат Филипп, на пять лет старше меня. Возможно, моё детство было счастливым, несмотря на бедность. Я помню, как весело играла с братом на улице, мы были горазды на выдумки и всякие шалости.
Я улыбнулась при воспоминании о Филиппе. У него тоже были бесцветные глаза и простые коричневые волосы. Все в нашей семье такие, по словам матери.
– Я всегда относилась к брату, как к своему защитнику, да он таковым и являлся. Когда он подрос, то отправился юнгой в плавание. Корабли полностью захватили его, как и дальние страны. Я же всегда любила танцевать, поэтому, когда мне исполнилось девять, мама отвела меня в Королевскую академию.
Моё дыхание участилось, и я немного помолчала, чтобы прийти в себя.
– Несмотря на некоторые трудности при вступительных испытаниях, меня приняли. У меня были идеальные данные для танцовщицы, что встречается редко. Я училась в Королевской академии классического танца с удовольствием, не испытывая трудностей от ограничений, необходимых для жизни танцовщицы. Не огорчалась, когда у меня что-то не получалось, и не уставала, когда всё тело ужасно болело. Мама тоже была довольна, что оба её ребёнка пристроены, да ещё и получают удовольствие от работы. Да, мой ежедневный экзерсис доставлял мне большое удовольствие, и, когда другие хныкали от усталости, я с улыбкой выполняла дополнительные движения. В танцах была вся я, в танцах был смысл моей жизни.
Я покачала головой и вздохнула.
– Когда началась война, я ещё продолжала учиться, но уже выходила на сцену в качестве корифейки, потому что многие взрослые артисты либо ушли на фронт, либо разбежались кто куда по провинциальным театрам. Помню свой первый выход. Я была Белой Кошечкой из «Спящей красавицы». Никогда не забыть мне огней рампы, аплодисментов, повторного вызова и цветов от незнакомца, которые я обнаружила в гримёрной. В семнадцать лет я закончила обучение, но по правилам Академии не могла покинуть школу ещё год, но я знала, что через этот год мне могут дать место прима-балерины. Я уже обладала уникальными данными, отточенной техникой и образы давались мне с лёгкостью.