Ошивавшиеся поблизости посетители любопытствующе заозирались.
– В каком смысле? – прекратив игру, смутился незадачливый гитарист.
– В таком, что это не звукоизвлечение, а треньканье на завалинке какое-то. У вас атака еле живая. Вместо того, чтобы взять и хорошенько вломить гвоздя с правой руки, вы как будто день оплетки струны празднуете своим вялым пионерским ковырянием.
– Да вроде всегда так играл. Даже не…
– Ну и очень печально. Представьте, что у вас в руке хлыст, и вы им должны корове по жопе надавать. Вот так надо кистью работать. Попробуйте теперь еще раз.
Обескураженный таким хамством Энвидий, разнервничавшись из-за привлеченного к нему стараниями Федора пристального внимания окружающих, послушно стал повторно наигрывать зловещую ми-минорную мелодическую фразу, допуская в этот раз еще большее количество технических огрехов и откровенных косяков. Уверенных движений кисти в его растерянной игре, несмотря на наставления виртуоза гитарной техники, так и не появилось. Недолго думая, Шилов счел своим священным долгом остановить преступное осквернение бессмертной классики хеви-метала и, подойдя к святотатцу, зажал струны гитары ладонью.
– Юноша, это невыносимо! Я требую немедленно пресечь эту унылую колченогую возню! – в негодовании приказал гитарный ревизор, использовав ту красочную метафору, которая, как ему представлялось, самым исчерпывающим образом характеризовала уровень исполнительского мастерства Сапога в части слаженной работы кистей рук. – У меня чуть уши гильотиной не посрезало. У вас не игра, а имитация кротов в огороде. Все ушло в хлеб.
– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду под…
– Да то и имею в виду, что ноты должны сыпаться как горох, а у вас все в какой-то рвоте утонуло, пальцы в узел позавязывались! Все шуршит, фонит, скрипит! Такое чувство, как будто пьяные индюки навоз клюют, и тут же рядом мыши зерно воруют. Ну беспредел какой-то сельский, одним словом, – с нечеловеческой быстротой выговора выплюнул свое неутешительное экспертное мнение непризнанный гений игры на гитаре руками.
Навострившие уши зеваки в гитарном отделе украдчиво заулыбались.
– Ну так может у меня гитарная индивидуальность такая. Может, я по-другому не умею, не могу или не хочу, – потянуло за язык брякнуть недальновидного глупца.
– Да что вы, молодой человек? У вас что, какая-то страшная болезнь? Необратимая мутация руки, несовместимая с высеканием? Или индивидуальная непереносимость грифа? Или, может, над вами висит древнее цыганское проклятие тотального слэшерассинхрона? – демонстрируя свои садистские наклонности, продолжал измываться над жертвой Федя.