Лёгкая усмешка появляется на моём лице, когда я исчезаю в праздничной суете.
Я наблюдал за ней издалека, скрываясь в тени деревьев и переливов вечернего города. Её силуэт, освещённый мягким светом гирлянд, выглядел одновременно хрупким и упрямым, подобно веточке, покрытой шубкой из пушистого снега. Она не замечала моего взгляда, поглощённая своими мыслями, а мне этого было достаточно. Лучший способ сломить чужую броню – сперва как следует изучить её. Внимательно, осторожно, чтобы ни один жест, ни одна эмоция не остались незамеченными. Если прямолинейный подход не работает, стоит использовать тонкие, более изящные способы. Я ведь знаток в таких делах.
Она покинула ярмарочную площадь, и её шаги, сначала уверенные и быстрые, постепенно замедлились, как будто что-то внутри неё сменило настрой. Неудивительно: улицы маленького города в первый снежный вечер всегда окутаны особой магией, пусть даже магией простого уюта. Только вот у неё магия явно была другой. Её душа сияла изнутри, как бы она ни пыталась скрыть это за равнодушием и лёгким сарказмом. Куда ты идёшь, маленькая упрямица? От чего пытаешься убежать?
Я продолжал следовать за ней, растворяясь в снежном занавесе, как одинокая тень. Мои шаги были лёгкими, не оставляющими следов, как будто сам снег боялся выдавать меня. Она остановилась, устремив взгляд в звёзды, и на миг мне показалось, что её тёплое дыхание растворяется в морозном воздухе, создавая иллюзию, будто сама природа дышит вместе с ней. Девичье лицо, подсвеченное золотистыми витринами, притягивало взгляд, словно она могла стать главной героиней рождественской открытки. Такая картина – уютный городок, первый снег, девушка со звёздами в глазах – очаровала бы любого художника. Но не меня. Я видел больше. Я чувствовал её скепсис, её нежелание верить. В чудеса, в магию, в меня.
Я знал, что время пришло. Она увлечена своими мыслями, её бдительность притупилась. Я догнал её, вынырнув из укрытия тени, и встал рядом, словно мы шли вместе с самого начала. Удивление промелькнуло на её лице, но тут же сменилось настороженностью. Она почувствовала мою отчужденность от этого мира и принадлежность к другому, даже если не могла объяснить, откуда это чувство берется.
– Выглядишь так, будто недавно покинула страницы сказочной истории, – сказал я спокойно, глядя на звёздное небо. Слова слетали с моих губ небрежно, но каждое из них было продуманным и прицельным, как точно выверенный удар. – Жаль только, что сама в них не веришь.