Или объясните причину задержки, или отпустите нас домой: зачем мы тут живём просто так?
Оказалось, им не нравятся снимки Аринкиной шеи. Диагноз очень многогранный, частая история – сужение позвоночного канала. Отсюда и гидроцефальная голова, и нарушенная мелкая моторика, и потери равновесия, и много что ещё.
Так вот, если смотреть на снимки и не смотреть на ребёнка, то ребёнок должен лежать и вяло пошевеливать лапками. Ни о каком держании головы, тем более ходьбе или рисовании речи нет. Собственно, именно это нам и пророчила невролог в отделении неонатологии, где мы провели первые два месяца Аринкиной жизни.
Не уверена, что нынешние возможности дочери целиком моя заслуга, но трудились первые два года жизни мы много и упорно, остальное сделал потрясающе пластичный детский организм и жажда познания. Нам собрали консилиум из невролога, хирурга, психиатра и кого-то там ещё. Все они пришли в палату, посмотрели, как Арина держит уголок и шпагат в висе на перекладине, глянули на раскраски и коробку с бисерными недоделками, задали несколько вопросов в духе «сосчитай ножки у стула» и дали допуск на операцию с пометкой о необходимости дополнительно фиксировать шею. На всякий случай.
Теперь уже я снова сомневалась: а точно ли надо оно нам, или, может, не так и плоха была идея сходить за билетами? Не помню, как прожила ещё сутки, а потом завела этот дневник и стала записывать.
Неделя 1. Первая операция. 29 июня – 2 июля
Ну, понеслась: день 1
– Мама, как я буду себя чувствовать после операции?
– Паршиво. А потом будет легче, и будем учиться жить и ходить.
Первое «паршиво» прожили, впереди первая ночь. И её проживём, куда мы денемся. Туалет, понемногу еда, обезбол, спинку почесать, мультики посмотреть, обсудить сотню «почему» и со всеми поговорить по телефону, – так день и пролетел.
Как я?
В режиме тевтонского рыцаря и с таким же выражением маски. Поднять, переложить, придержать, переждать. Поесть, посидеть, выдохнуть.
Спасибо нашей нескучной многонациональной палате за бесперебойный бабий трëп. Например, сегодня был языковой ликбез:
Ек тук – на лезгинском – сдохни, жопа!
Бильбиль – на табасаранском – мужской орган.
У меня все новости к этому часу.
***
Арину прямо в палате загрузили голиком на каталку, прикрыли простынкой и повезли в операционную. Длинный коридор до самого лифта я шла рядом, держала за руку, успокаивала, вытирала слёзы и твердила, что буду ждать, что обязательно встречу, что во всём-всём помогу, и мы со всем-всем справимся. Больше всего я боялась в тот момент не операции, а разреветься при дочери – что она увидит мой страх и поймёт, что нихрена ничего не под контролем, а у меня дрожат коленки.