Я глядел на все вокруг, узнавая каждое шевеление травинки. Все вокруг – мое, собственное, отмеченное сотнями взглядов.
Кажется, мне написал Костя, а я что-то ответил. Но мысли занимали только размышления о Тоне.
В глубине души и понимал: если объяснить родителям сложившуюся ситуацию, они отпустят меня в Москву. Они у меня легкие на подъем, брата с полпинка отпустили на другой конец России к девчонке, которой он и не видел вживую. Тем более, у моей деловой мамы в Москве жил брат, которого я видел всего один раз в жизни. Но это неважно. Куда важнее, что устроить ребенка в столицу нашей необъятной престижнее, чем отправить чадо в соседний город, где карьерного роста как у огурцов в жаркое лето. «Москва – город возможностей», – весь одиннадцатый класс твердила мама, пусть и не уточняла, каких именно. В Москве хорошо. Вот только вряд ли родители бы отпустили меня в такой дальний путь на машине, да еще и с незнакомой девушкой.
«Ложь во благо – не ложь, а благо», – по-умному говорил когда-то мой брат. Оставалось правильно солгать.
Я знал, что не глупец – за плечами осталась школа, оконченная с золотой медалью, хорошие результаты экзаменов и ум, пусть и несравнимый с выпускниками столичных гимназий, но вполне себе сносный, если верить учителям. Ни взлетов, ни падений: я учился спокойно и без труда. Медаль лежала в коробке с мамиными украшениями, в ящике стола пылилась целая стопка похвальных листов и грамот. Но ни одно из полученных достижений мне, как бы ни вешали мне на уши лапшу учителя, не пригодилось. В ближайшем университете не оказалось бюджетных мест на нравившиеся маме и папе специальности. Тратить родительские деньги не хотелось еще больше.
Весь июль я провел в надежде, что мысли о будущем все-таки появятся, но был уже август, а ни единой так и не посетило. За одиннадцать школьных лет я будто бы разучился загадывать, а последний год отобрал желание планировать.
Помню, в одиннадцатом классе, помимо подготовки к экзаменам и протирания штанов на уроках, у меня появилось своеобразное развлечение – ходить по классам и спрашивать знакомых об их планах. Чаще всего слышал что-то только отдаленно напоминавшее слова – скорее мычание. Мало кто загадывал. В основном надеялись сдать экзамены и уехать хоть куда-то и поступить на любую специальность, лишь бы через четыре года привезти родителям диплом. А потом – получить благословение и, обойдя всех знакомых, выбить-таки место, где и платили бы хорошо и не выгнали бы за разгильдяйство. И сидеть на нем до пенсии.