Блащиковски, кажется, полностью очухался.
– А ну-ка, поднимайтесь, милейший, – потребовал я. – Вы достаточно тяжелы, чтобы я поднимал вас сам.
Он разразился потоком площадной ругани, но встал на ноги.
– Вперед, – я кивнул на выход из метро.
Так, под конвоем, по темным лондонским кварталам, я довел поверженного мною противника до Скотленд-Ярда. Всю дорогу Блащиковски угрюмо молчал.
Несмотря на поздний час, Лестрейд находился в управлении и даже не спал в своем кабинете, где с незапамятных времен стоял кожаный диван.
– Ватсон! – удивленно воскликнул он, отвлекаясь от бумаг. – Как прикажете понимать ваш поздний визит в компании связанного мужчины?
Я устало опустился на диван. Блащиковски остался стоять посреди кабинета, опустив голову.
– Кто это?
– Возможно, это убийца Беатрис Пройслер, похититель Ирэн Вулф.
– Что?! – встрепенулся задержанный. – Что вы такое говорите, сэр? Вы с ума сошли?! Я никого не убивал!
– Вы постоянный посетитель отдела французской поэзии Лондонской библиотеки? – спросил я.
Он зарделся как девушка, ответил с вызовом в голосе:
– Да, я люблю поэзию, но причем здесь это?!
– Девушка 16 лет, посещавшая отдел французской поэзии, жестоко убита. Другая девушка похищена. У нас есть основания полагать, что эти преступления совершил один из постоянных посетителей библиотеки.
– Повторяю вам, сэр, я никого не убивал, – выкрикнул Блащиковски.
– Тогда почему вы удирали от меня?
Рыжий здоровяк склонил голову.
– Говорите же, – поторопил Лестрейд. – Речь идет о вашей жизни, так как убийца Беатрис гарантировано будет болтаться на виселице.
Блащиковски вздохнул.
– Сэр, я не могу назвать себя ангелом, но я не убийца. Я – потомок польских эмигрантов, мой отец был портовым рабочим и моя семья отчаянно нуждалась в деньгах. В юности я связался с компанией Молчаливого Боба, вы же знаете этого человека, сэр?
– Вор, ростовщик и вымогатель, – сообщил мне Лестрейд. – Ныне гниет в тюрьме в Суссексе.
– Да, сэр, – вздохнул Блащиковски. – К несчастью, я остался должен Бобу приличную сумму, и время от времени мне об этом напоминают его сообщники, оставшиеся на свободе. Я принял этого господина, – поляк кивнул на меня. – за члена банды Молчаливого Боба. Я убегал, спасая свою жизнь, сэр.
Мы с Лестрейдом некоторое время молчали. Наконец, я поднялся с дивана и сказал: