Ни в какой Вьетнам я не еду. Это все ложь.
Послезавтра туда отправляется моя подруга Ацуко, а я в ее отсутствие буду присматривать за ее квартирой. Она звала меня с собой несколько раз, но сейчас у меня нет настроения ехать за границу с туристической группой.
Я с детских лет не любила групповую активность. Мне куда больше нравилось оставаться одной. Я знала, что взрослые этого не одобряют, поэтому долго таила от них свою тягу к одиночеству. Скрывала успешно, несмотря на то что пребывание в компании незнакомых людей требовало от меня больших усилий. Турпоездка с таким коллективом была бы для меня слишком серьезным испытанием. Я и без того не страдаю от избытка энергии.
Семья у Ацуко состоятельная, да она и сама хорошо зарабатывает, поэтому может позволить себе шикарное жилье. Я предвкушала, как окажусь в ее замечательной квартире, где смогу ни с кем не разговаривать и делать все, что захочу.
Ацуко уедет, а я лягу на пол и буду лежать долго-долго.
Я закрываю глаза. Представляю, как лежу в квартире Ацуко в той же позе, что сейчас.
Светлая комната. Колышутся белые занавески. Скоро я буду там – не пройдет и суток. Странное чувство.
Что-то мерцает и играет на подрагивающих занавесках. На глазах они приобретают мягкий зеленоватый оттенок. Я оказываюсь в лесу, залитом ослепительным светом.
И слышу тихий голос:
«Однажды эта дорога разрушится и исчезнет».
В этот миг меня будто пронзает мощная вспышка солнечного света, и я резко открываю глаза.
Ну конечно, я нахожусь в своей бывшей квартире. За окном ночь. Начало лета.
А источник света – электрическая лампочка, свисающая на проводе с потолка.
Я чувствую, как на спине выступает холодный пот. Медленно поднимаюсь с татами.
Голос… Это голос того человека. А я думала, что забыла его. Он прозвучал так четко, это было не похоже на короткий сон. На какое-то время я застыла на месте.
Остаточный образ из только что промелькнувшего сна живо предстает в сознании.
Подсвечиваемые солнцем тени продолжают зловеще танцевать в такт с ударами моего сердца.
Я хватаю банку с пивом, пью, громко глотая, надеясь, что акустическая демонстрация дурных манер сотрет из моей головы эти пляшущие тени.
Пью, не отрываясь, накачиваю желудок пивом, пока не начинается отрыжка.
Эффект достигнут – тени исчезают, но не из-за звукового сопровождения, а из-за возникшего желания опорожнить мочевой пузырь.