Однако осуждать только по одной догадке, по плохому поведению даже в те времена представлялось несправедливым. До полной достоверности недоставало собственного признания обвиняемого; надлежало добыть это признание во что бы то ни стало. И тогда очевидное решение – пытка!
Судья вел допрос; содержание допроса фиксировал в протоколе секретарь (подьячий); палач, растянув пытаемого на дыбы, по указанию судьи бил его кнутом и т. д.
«Пыточные речи», т. е. показания допрашиваемого, в протокол заносил подьячий. Допускалось пытать не более трех раз, а если при этом менялись показания, то пытать можно было еще три раза.
Задержав кого-то с поличным, судья осуществлял повальный обыск, если задержанного негативно характеризовали, его подвергали пытке, и в случае признания своей вины казнили, нет – помещали в тюрьму пожизненно.
Если в процессе пытки обвиняемый давал показания на других соучастников, проводили очную ставку (с очей на очи), делали повальный обыск в отношении оговоренных и их также пытали.
Со временем процедура изменилась: губный староста или воевода, созвав уездных жителей, допрашивал, кто у них лихие люди, и если они указывали на кого-нибудь, даже не обвиняя его в известном преступлении, его брали тотчас и подвергали пытке[30].
Однако этот порядок вскоре стал исполняться недобросовестно, обыскные стали злоупотреблять своим служебным положением и брать взятки.
Как писал сторонник военных и экономических преобразований Петра I, Иван Тихонович Посошков, в своем знаменитом социально-экономическом трактате «Книга о скудости и богатстве, сие есть изъявление от чего приключается скудость, и от чего гобзовитое богатство умножается»: «А что в проклятых повальных обысках, то сам сатана сидит, а божия правды ни следа нет. Всех свидетелей пишут заочно, а и попы и дьячки, не видя тех людей, на коих кто послалъся и на словах не слыша, да руки к обыскам прикладывают»[31].
Поэтому пытка и обыск все чаще стали меняться местами, и на первое место прочно встала именно пытка.
В указанной работе И. Т. Посошков описывал значение фактора внезапности при допросе, а также необходимость тщательной к нему подготовки и проведения допроса наедине. Так, в работе автором рекомендовалось допрос наедине производить в «особых чуланцах, чтоб во время допроса никто посторонний тут не был, а судье никто не мешал».