— Фух, — выдохнул я, и в ожидании
вердикта уставился на поджидающего меня громилу.
— Я не уполномочен принимать
решения, — ответил тот на мой невысказанный вопрос.
А кто? Когда? Я справился? Или может
не успел где-то вписаться в срок?..
Множество вопросов крутилось в голове, вот только мужик явно
потерял ко мне интерес. Лишь кивнул на сложенное на стуле тряпьё,
мол, одевайся и направился к дверям лифта. М-да, вот и поговорили —
называется. Ну да ладно. По-любому результат кто-то должен
озвучить.
Не желая оттягивать минуту «Икс», метеором оделся и бросился
следом за амбалоподобным проводником, в этот момент уже входящим в
лифт. Впечатление такое будто он ни на секунду не сомневался, что
успею. Стоило очутиться внутри и дверь тут же закрылась. Интересно,
замешкайся я на пару секунд и не успел бы?
Лифт рванул вниз с такой скоростью, что челюсть клацнула, а
сердце в этот раз ударилось о черепушку. Всё так же, в молчании,
проводник сопроводил меня до одной из дверей на первом этаже. И
жестом указал, что мне туда. Надо так надо. Вхожу. Тускло
освещённая комната вызвала весьма неприятные ассоциации с тюремной
камерой, в которой я, тьфу-тьфу, никогда не был, но представлял их
именно так.
Внутри никого не оказалось. Да и непохоже, что тут кто-то будет,
кроме меня. Помещение небольшое — метров пять квадратных. По центру
стоит кресло. На потолке встроенные лампы. И больше ничего. Даже
окон нет. Жутковато.
Послонялся из угла в угол, снедаемый сомнения в успешности
прохождения тестов. С одной точки зрения, вроде выживал и убивал
противника. С другой, в суматохе не всегда успевал отслеживать
показания таймера. Ну и то ранение… Кто знает может надо было выйти
из всех передряг без единой царапинки?
Ожидание сводило с ума. Неизвестность, это самая страшная пытка.
Ведь от того какое решение примут, зависит, не только моя судьба,
но и моих родных. За вояк никто не платит, они расходный материал в
войне. На что будут жить мама с сестрой? Что с ними будет, если
меня не дай бог убьют?..
Вот на этой оптимистичной ноте, меня и прервал раздавшийся со
стороны одной из стен щелчок. Я, проходя в этот миг мимо кресла —
замер, затаив дыхание. Вскоре в воздухе возникла проекция
голографического экрана, с которой на меня взирал представительного
вида мужчина лет сорока пяти.