– Надежда – это повязка, которой нам закрывают глаза. Сорви её старик со своих глаз – и увидишь то, что вижу я, а я вижу кульминацию плана Создателя.
– Я тоже вижу её, но я так же свидетель тех дней, когда Империя в одночасье задохнулась собственным равнодушием. Когда каждый человек в грязи собственных преступлений должен был пасть на колени и молить о прощении, но вместо этого взял в руки оружие. В ту проклятую ночь, когда безумие для каждого стало истиной, Врата Хаоса разверзлись, как воспалённая рана, и легионы проклятых хлынут в созданное ими царство. И ничто это не могло остановить, даже вся церковная рать во главе с Инквизицией. Так что вы опоздали…
– Позволю себе напомнить, что это Вы нас воззвали, фер Геомант. Теперь по прибытию что я вижу, перегородили дорогу и упрекаете через слово – это ни есть содействие – это есть препятствие священной канцелярии…
– В чём дело, Саммуэль? – ворвался в разговор нунций Мастема. Не выпуская кубок из рук, он всё же добрался к началу марша и своим вниманием окрестил присутствующих.
– Саммаэль… – сквозь зубы произнёс инквизитор, но этого было достаточно громко чтобы его услышал нунций.
– Я так и сказал, Саммуэль, – удивился возмущению инквизитора и небрежно отмахнулся от него. – К чему препираться, инквизитор, знай место… – здесь Саммаэль поймал вскипающий гнев внутри себя и сжался как пружина.
– Да, Отче… – он переступил через себя, но обида легла в его сердце тяжким грузом. Саммаэль почувствовал это и знал, что в какой-то момент она потребует освободиться.
– Так почему мне до сих пор не доложили какова причина столь долгой остановки? – нунций почувствовал свою важность и скрыть этого больше не может. Он выпучил круглый живот вперёд себя, чем умудрился подвинуть Конрада, что на голову массивней его. – Разве мы не должны уже прибыть в Алькасаба-нок-Вирион?