Я пожаловалась на отца потому, что мой изголодавшийся смятенный мозг искренне считал, будто заставлять меня есть – настоящая жестокость и если о ней заявить, папа испугается неприятностей и перестанет настаивать на своем.
Отцовские брови взлетели так высоко, что едва не коснулись линии волос. Он с искренней тревогой повернулся ко мне и спросил:
– Лима, тебя кто-то обижает?
Я уставилась на него, не веря своим ушам. РПП нашептывало мне, что папа жесток еще и потому, что вечно пытается переложить свою вину на других.
– Ты и обижаешь! – заявила я ему.
Он не сводил с меня остолбеневшего взгляда.
– Заставляешь меня есть, потому что хочешь, чтобы я растолстела и стала такой же жалкой, как и ты. Я знаю, ты грустишь из-за маминой смерти, но тут уж я не виновата.
У полицейских стал озадаченный вид.
– Ты донесла на отца за то, что он заставляет тебя есть? – переспросила Чо. – Ты считаешь это насилием?
– Это и есть насилие, если я не могу влезть в тряпки, которые носят все остальные девчонки из школы, – ответила я.
Чо быстро окинула меня взглядом.
– Не сомневаюсь, ты можешь носить то же, что и твои одноклассницы, – сказала она.
– Мой рост – пять футов три дюйма, а вес – девяносто фунтов, – сообщила я, ожидая от полицейских шокированных возгласов. Напрасно. – И это значит, что у меня клиническое ожирение. Я должна весить восемьдесят фунтов.
– Восемьдесят? – недоверчиво переспросила полицейская.
Это совсем меня доконало.
– Я знаю, какая я жирная, и знаю, что виноват в этом вот он, – я указала на папу. Потом вскочила, вернулась в ванную и заперла за собой дверь.
А папа продолжал разговор с полицейскими. Рассказывал им, как каждый день я по нескольку часов просиживаю после школы в ванной, как он волнуется, что я могу причинить себе вред, и как не знает, что делать.
– Снимите двери с ванной и с ее спальни, – посоветовала Чо. Еще она сказала, что нужно выбросить весы, хотя папа уже сделал это, когда я начала как одержимая взвешиваться по десять раз на дню.
Когда беседа закончилась, папа поблагодарил полицейских за то, что уделили ему время, а те в ответ пожелали ему удачи. Хотя одной удачи ему явно было недостаточно.
Потому что через пару дней меня госпитализировали.