– Что-то у меня нет аппетита, – сказал он, пытаясь быть предельно вежливым. – Пожалуй, на этот раз пропущу семейный ужин.
Дожидаться ответа он не стал, отправившись прочь из столовой. Уже на пороге обернулся, вспомнив:
– Я кое-что привез. В сумке у Икке. Пусть кто-нибудь из слуг принесет. Надеюсь, это хоть немного подсластит вечер.
Мир вокруг был черно-белым.
Чернота неба Эстеллу не удивила: для ночи это любимый цвет. Жаль только, звезд видно не было. Наверное, из-за того, что абсолютно белая полная луна своим светом полностью затмевала их.
А в этом свете, ярком, как театральные софиты – от этого сравнения Эстелла ощутила пробирающий до костей холод – высвечивалась черная ветка дерева. Листья тоже черные, как бывает лишь глубокой ночью.
Эстелла приблизилась, стараясь ступать бесшумно, чтобы не выдать своего присутствия. Сама не понимала, почему непременно нужно оставаться в тени, знала лишь: так будет правильно. Она не должна быть здесь. Где бы это «здесь» ни находилось, оно не желало ее принимать. Даже земля под ногами не чувствовалась, словно Эстелла была лишь бесплотным облачком.
Белоснежная тень мелькнула среди ветвей.
«Если я облачко, то могу летать», – подумала Эстелла. Оттолкнулась от воздуха под ногами, поднялась почти до самой вершины дерева…
А в следующий момент едва не рухнула обратно, поняв, что там скрывается. Ктоскрывается. Эту нежную голубку она бы узнала среди сотен таких же.
– Мама? – сорвалось с губ прежде, чем она успела подумать, как это неразумно. Хотела спрятаться, но прятаться было негде.
Голубка обернулась, раскинула крылья. У Эстеллы перед глазами возникла картинка из детства: мама в залитой светом бальной зале сидит за роялем и играет волшебную мелодию.
А следом – снова мама, снова за роялем. Совсем недавно. Там, в «Инкансо» даже освещение было почти таким же.
От этого воспоминания все волшебство вмиг исчезло. Эстелла нахмурилась, спросила, уже не таясь:
– Почему ты никак не оставишь меня в покое?
Голубка не ответила. Кажется, даже не заметила Эстеллу. Смотрела куда-то сквозь нее. И вовсе ни капельки не обидно, она ведь и хотела оставаться незамеченной. Продолжила наблюдать за птицей. А та перелетела на соседнюю ветку, вытянула голову, на миг скрывшись в темноте, и вынесла в клюве несколько совсем тоненьких веточек. Сложила их аккуратно на стопку других. Отошла на шаг, окинула придирчивым взглядом получающееся гнездо. Курлыкнула, и из темноты за ней послышался шелест крыльев.