– Сложно с вами поспорить, Герман Павлович. Может быть и так, но я тоже давно наблюдаю за Андреем и тоже могу сделать выводы, не хуже ваших, так что присмотритесь к нему. Хотя зачем присматриваться? Я его вам сама приведу! Поговорите с ним, давно нужно. Вы же ещё и мужчина, всяко лучше нашей мягкотелой Тамары Олеговны будете, хоть какой-то авторитет у мальчишки получите, а с Тамарой… С Тамарой Олеговной – ничего, это очевидно, что с неё взять. Правильно, что уходит. Не её это.
Ирина Николаевна успешно продвигается к красной зоне со своими замечаниями, осталось ещё узнать, как она ведёт себя. Может быть, сейчас она была такой, лишь потому что распалилась, потому что нашла наконец кому высказать свои подозрения? Или это может быть её обычной манерой поведения, но такая манера вызывает много вопросов. Если она так же ведёт себя на уроках, это не идёт ни ей в плюс, ни школе, а у учеников может вызывать подозрения касательно товарищей. С такими людьми нужно быть аккуратным. Они авторитарны, и хорошо, когда не доходят до уровня тирании. Её нужно взять на вооружение, и пусть окажется так, что она из тех людей, которые говорят: «Отлично! Три!»
Следом Герман отправился в кабинет информатики. Познакомился в Мариной Алексеевной, дежурно спросил о проведении тестовых заданий на следующей неделе среди всех классов, и та дала добро. Не дать она его не могла, поскольку это было нужно и конкретно каждому учителю, и графику, который говорил: «Раз полугодие закончилось, нужно обновлять данные». Уходить Герман не поспешил, не топтался на месте, а сразу спросил про Артёма:
– Ирина Николаевна рассказала, что он был с вами близок.
Марина Алексеевна опёрлась на стол. Была худой и плоской во всех местах. Её тёмное якутское лицо было приплюснутым, но при этом широким. Её тело стремилось к тому, чтобы стать толщиной с доску. Чёрные от рождения волосы коротко подстрижены, раскосые глаза создавали лисий прищур, а прямоугольные длинные пальцы держались друг за друга.
Марина Алексеевна выдохнула.
– Был… Так тяжело теперь думать о том, что он «был». И не просто ведь перевёлся или уехал, а его не стало… Не помню, чтобы я была близка так с кем-то из учеников. Артём был хорошим мальчиком, только замкнутым. Из-за лишнего веса. Но он говорил, что хотел бы начать заниматься, привести себя в форму. Переживал, что девочек отталкивает, что одеколон не помогает… Переживал, что он не такой, как другие мальчики: что они худые, вытянутые, а он «здоровый и жирный». Сам так говорил. Но я видела, сколько сил он прикладывал для того, чтобы начать думать о себе иначе. Он хотел, чтобы было по-другому, просто не мог.