– К сожалению, сейчас рисунок мы разобрать не сможем, – отметил он, глядя на время, – осталось немного. Придёшь в следующий раз, чтобы мы с тобой разобрались на месте?
– А сейчас нельзя? – воспротивилась она, ожидаемо вставая на дыбы.
Раздражительность действительно была ей присуща, и она действительно делала это на автомате. Это её привычная модель поведения. Возможно, проблема была и раньше, просто её подруги о ней говорили: ей сложно держать себя в руках, когда что-то идёт не по плану. Но даже если так, намного важнее то, как она после этого отходит. Сейчас, зная, что эти реакции касаются её подруг, она переживает это виной и чувством стыда, потому что есть ощущение, что контроль над собой ей не доступен. Что есть то, что выходит за рамки и ей невидимо.
Беспомощность всегда отягощает состояние, заставляя думать, что ничего в этой жизни правильно и достойно ты сделать не можешь. Что твоих сил недостаточно, что ты упустил шанс и подходящей момент, что ты слишком засиделся на месте.
– На интерпретацию понадобится больше времени, а пока – расскажи мне о них. – Герман указал плавным движением на рисунок.
– Да что о них говорить, жаба и змей… Никогда таких не видели? – усмехнулась пожухло она, склоняясь над коленями.
– Ты устала?
– Нет, просто не понимаю, зачем это. Я… Или всё же устала. Тяжело было рисовать. Я не рисую обычно. То есть, м-м, вообще. Мне это не нравится. Тяжело.
– Но у меня отлично получилось. Когда смотришь на такую жабу, сразу думаешь, что с такой жить очень сложно.
– А вам не кажется, – с долей заносчивости, – что со змеем, который вас душит, жить сложнее?
– И с ним тоже. Они одно или всё-таки два отдельных?
– Да я же говорю: жаба и змея – конечно, два отдельных.
– Я не знаю, что у жабы за спиной творится, вдруг всё-таки одно, поэтому уточняю.
– Тогда я отвечаю: нет, они не одно.
– Хорошо, а как они пришли к таким отношениям? Почему змей душит жабу?
– А мне откуда знать?
– Я думал, что они твои, или нет?
Маша растерянно захлопала ресницами. Даже не предполагала, что так могло быть. Неожиданная новость даже для неё самой.
– Не мои они. Припёрлись ко мне, а мне теперь от них плохо, да и вообще… Я думала, что мы, м-м, обо мне будем говорить.
– Тебе кажется, что мы говорим не о тебе? – Та кивнула. – Хорошо. Расскажи тогда о том, о чём бы тебе хотелось сейчас поговорить.