«Почему я?! Да что с этим местом не так?!»
Пока грудь разрывает тяжелая одышка от мерзлого воздуха в легких, разум силится найти спасение. Отвлечение не играет на руку: один камешек, выглядывающий из-под сугроба, – и она уже летит в объятия холодного пуха, колюче проезжается щекой по снегу, кубарем летит под уклон.
«Это ад, – снизошло озарение за миг до спотыкания. – Это мой собственный ад…»
Рыже-красные лучи рассвета мягко рассеиваются, проходя через украшенное росписью морозца окно. Засоня жмурится от света и переворачивается на бок, еще глубже зарываясь в плед. Возвращающаяся в тело чувствительность шепчет: «Тебе не шесть, Герти, а это вовсе не мамин дом». Смутные воспоминания последних событий пробуждают менее щадяще.
Жгучее трение скулы о снег, неподвластная ноша тела, летящая под уклон. Темнота.
Некто тащит под плечи в гору – явно не стиль гризли или тени, а значит, человек, а значит, подоспела подмога. Организм позволяет себе вновь перейти в режим энергосбережения.
Потрескивание горящих поленьев и доходящие волны тепла. Ссадины на лице щиплет. В этот раз пробуждают отнюдь не приятные хлопки по щекам. Перед глазами плывет.
– У тебя нет аллергии на ацетилсалициловую кислоту? – настойчиво требует ответа незнакомец. – Ответь, тебе можно Аспирин?
– Да…
Горечь таблетки теряется за глотком воды.
Незнакомая клетчатая обивка дивана.
Герти поднимается, дабы осмотреться, и в ту же секунду об этом жалеет: о себе напоминают ноющее плечо и тягучая ломота во всем теле. С трудом, но силы осмотреться она все же находит: камин, диван, кухня, стол – тот самый дом на склоне. И тот самый дверной проем, где ночью стоял… «призрак»? Не успевает она и сопоставить все факты, как дубовая дверь распахивается и с ледяными порывами метели входит он…
Что ж, с румянцем на щеках, в светлом свитере на рубашку, а не в старомодной ночной сорочке, и с дровницей-переноской вполне себе сойдет за человека. Единственное, что выступает в защиту разыгравшегося воображения, – зрачки, а точнее: их пугающее отсутствие на белесой, словно заиндевевшей, радужке.
«Слепой?» – в мыслях предполагает Герти.
Закрыв проход стуже, незнакомец удивительно точно для невидящего проходит к камину и, присев на корточки, начинает подкидывать в несмелое полымя поленья из дровницы, подталкивать те кочергой. Стоило бы, наверное, подать голос, дать знать о своем пробуждении, да только подходящий момент упущен и сейчас это делать несколько неловко.