Когда дыхание Ло сделалось ровным, Пин протянул руку и схватил его ружье. Сунув руку в карман, он вытащил оттуда кусок свинца, оставшийся от слитка после того, как оружейник в последний раз лил пули. Тот все еще оставался достаточно мягким, как ком гладкой блестящей податливой глины. Пин собирался пустить его в дело позже, в том случае, если кампания затянется дольше, чем ожидалось. Теперь же он вертел его в ладонях, размышляя о том, в сколь смертоносное оружие может превратиться этот вроде бы безобидный кусок металла. Может. Вот оно – самое главное слово. Сколько пуль из тех, что отлил Пин, нашли свою цель? Одна из десяти? Одна из двадцати? Одна из ста? Сколько времени он убил на изготовление того, что тратилось впустую? Пули попадали в деревья, в землю… Кто их теперь найдет, кто о них вспомнит? Внезапно на Пина накатило острое ощущение сродства с этим куском свинца, и оно было столь сильным, что аж заныло под ложечкой. Нет, этот кусочек свинца не пропадет впустую, как его предшественники.
Придав свинцу цилиндрическую форму, Пин вставил его в ствол ружья Ло, а потом с помощью шомпола загнал его как можно глубже. Сдув свинцовую крошку с дула, Пин аккуратно положил винтовку рядом с Ло. Затем он вразвалочку вернулся на свое место.
Свернувшись калачиком в спальном мешке, он набрал полный рот самогона, сглотнул и закрыл глаза. Пина мутило, и он заснул, гадая, не стоит ли ему пойти в кусты поблевать.
С наступлением сумерек начался обстрел – снаряды со свистом били по реке, взметая фонтаны воды. Затем они начали рваться уже поближе к холмам, и в унисон царящему грохоту зазвучали рожки, свидетельствовавшие о том, что гоминьдановцы пошли в наступление. Когда Пин продрал глаза, большинство солдат в его подразделении уже проснулись и бежали к своим позициям у стены.
– Подъем! Подъем! – орал лейтенант Дао. – Не посрамим себя! – Командир посмотрел на Пина, мотнул головой в сторону рубежа обороны, после чего вскочил на Секиру и помчался вперед.
У Пина разламывалась от боли голова. Он схватил ружье и потянулся за джутовым мешочком, набитым пулями. Выбежав из леса и домчавшись до низины, он увидел, как Ло широкими шагами ходит вдоль стены, опираясь на свою винтовку, как на трость. Внезапно Пин вспомнил, что он сделал прежде, чем лечь спать. Оружейник набычился и припустил что есть сил. Его легкие горели, а ноги болели. Пин домчался до стены как раз в тот момент, когда Ло и Юн залегли за мешками и просунули свои ружья в бойницы.