– Эй! А ну вернулись в строй! – рявкнул капитан Ганц, возглавлявший отряда.
– Нам пора! – заторопились ребята. Азрет на секунду остановился, обернулся к Натану, порылся во внутреннем кармане плаща. В воздухе мелькнуло что-то золотистое. Натан поймал брошенный ему предмет. Это оказался амулет, похожий на березовый лист, с темно-зеленым камнем в центре и странными символами.
– Он, кажется, волшебный, – сказал Азрет.
– Д-да… – удивленно проговорил Натан, разглядывая вещицу.
– Только не обольщайся особо: своего хозяина он не спас.
– Он разряжен. Похоже, он спасал его слишком долго, – ответил юный маг.
– Вот как…
– Откуда он у тебя?
– С поля боя. У того парня была отрублена голова, так что этот амулет ему больше не нужен.
– Ты мародерствовал что ли? – скривился Натан.
– Не нравится, верни обратно, – протянул руку Азрет.
– Ага, разбежался! – улыбнулся Натан, пряча подарок в кулак и прижимая его к груди.
– Я так и думал, – засмеялся сероглазый юноша. – Увидимся!
– Спасибо! За все… – сказал юный маг.
Натан проводил Азрета взглядом, широко улыбаясь. Они не забыли его… У него все еще есть друзья… В Соттерхейме все было совсем не так. Натан много работал, помогая больной матери. Его часто били сверстники, и он почти ни с кем не общался и даже имен некоторых деревенских мальчишек не знал. Но Азрета Натан помнил очень хорошо. Сколько им тогда было? Семь, кажется…
Перед глазами всплыли воспоминания. Деревенская улица, до одури палящее солнце и тяжелый мешок с картошкой, который Натан тащил на рынок, покрываясь потом и пылью, натирая руки грубой мешковиной и тяжело сопя. Мимо проплывали старые деревянные заборы и дома.
– Смотри не сломайся! – раздался тогда дружный гогот. Натан вспомнил, как резко остановился, вскинул встревоженный взгляд. Ему преградили дорогу трое мальчишек. Двое – ровесники, а один – чуть постарше, лет десяти. Натан знал их: старший, веснушчатый, кареглазый – Бруск, двое помладше, вечно лохматые, голубоглазые и очень похожие друг на друга, братья Вин и Гир. Натан часто сталкивался с ними на улице, и их встречи почти всегда заканчивались одинаково – приходилось валяться в дорожной пыли, терпеливо дожидаясь, пока закончат бить, а потом идти дальше, осматривая синяки и прикладывая к ссадинам листы подорожника.
Натан поставил на землю свою ношу, сжал плотно губы, нахмурился, смотря исподлобья. С мешком картошки далеко не убежишь, да и не удавалось ему никогда убежать. Всегда догоняли. Натану иногда казалось, что его тело работает против него. Каким бы тяжелым не был труд, оно не становилось сильнее, а казалось, даже наоборот, слабело.