– Только что им тут надо? – забеспокоился папа. Он встал и тоже подошёл к окну. – Ох…
– Ты его знаешь? – спросил я.
Хотя глупо спрашивать: папа лучше меня знает всех влиятельных людей в городе.
– Он не просто так приехал, – мрачно произнёс папа. – Скорее всего, его прислал мой брат или отец. Валиев тот ещё чёрт в погонах.
– Дедушка? – резко переспросил я. – А ему-то какое до нас дело? Они не общались уже несколько десятков лет…
Дедушка и дядя Марк – преступники. Папа же пошёл иным путём.
– Их тоже волнует судьба Полины, сынок, как и всех нас, – тихо ответил папа, садясь рядом с мамой.
Он грустно смотрел на неё, словно искал душевной поддержки. Но мама была совсем не в том духе, чтобы утешать его.
В следующее мгновение мы все услышали лай собаки этажом выше и то, как она начала носиться. Дома очень тихо, несмотря на разговоры родителей. Поэтому каждый шаг Людмилы или нашей собаки Хамми мы отчётливо слышим.
Собака, мордочкой открыв двери, весело пробежала мимо нас. Ну хоть кому-то весело тут! Псинка что-то учуяла и принялась скрести лапками ламинат возле стола. Я отвернулся, не желая больше на неё смотреть. Скоро и она умрёт. Старая стала, лет десять ей уже…
Хоп! Я резко повернулся. Хамми залезла на стол, случайно задев своим телом стеклянную вазу с цветами. Собака сама испугалась шума и спрыгнула со стола. Ладно хоть не на стекло. Мама хотела уже было присесть, чтобы убрать стекло, но папа её резко осадил:
– Не трогай! Мы зря, что ли, второй год подряд Людмиле платим зарплату?
Вошла Людмила. Теперь почему-то я смотрел на неё совсем под другим углом. Раньше мне казалось, что она ходила с опущенной головой. А в последнее время нет. Женщина, увидев осколки, вздохнула и посмотрела на пса.
Людмила вышла из гостиной и вернулась уже с метёлкой и совком в руках. Мы молча наблюдали, как она убирает баловство нашей собаки. Женщина что-то тихо бормотала. Хамми вновь радостно и громко залаяла, вертясь вокруг прислуги.
– Выгуляй уже собаку наконец, Людмила, – холодно произнёс отец.
Людмила вздрогнула и тут же опустила голову. Она взяла пса за ошейник и быстро вывела из комнаты.
– Не пугай ты уже людей. Дома и так никого не осталось, – произнёс я холодно.
– Лучше бы и эта свалила, – продолжал злиться отец.
Особенно тогда, когда узнал про Людмилу. Ворует – по мелочам, но всё ж неприятно. Ведь мы к ней всегда по-доброму относились… А тут – словно нож в спину. Особенно когда начинает рассказывать подружкам по телефону все наши семейные драмы.