Вот и думал думу старый богатырь – как дочь единственную уберечь. Не будет ей спокойной жизни в Ставгороде. Помянут не раз, чья дочь. Да и нет здесь человека, способного с ее характером справиться. Отослал бы он золотинку свою в Тулею или еще куда, да не осталось у него в живых никого из родни. А супругу он мечом у свенов брал и не ведал, есть там кто у нее или нет.
Вот с такой тяжкой думой шел Бус Доброгорович по стене – укрепления осматривал. Осень время сытое, богатое, как бы не нашлись желающие на это богатство!
Вдруг шум у ворот раздался. Прищурил старый воин один глаз, всмотрелся, да и поспешил к ближайшему сходу вниз – не каждый день в Ставгород гонцы с княжьим вымпелом на копье прибывают! Видно, важную весть он принес!
Гонца стражи у ворот встретили да отправили с ним мальчишку – до палат воеводских проводить.
К тому времени, как Бус Доброгорович до палаты гостевой добрался, у гонца уже и коня приняли, и самому чашу меду горячего поднесли.
Вышел воевода, и гонец вскочил:
– Здрав буди, воеводо! Грамотку княжескую привез! – и протянул запечатанный княжескими малыми печатями берестяной тубус. Воевода ухоронку взял, но к гонцу присмотрелся. Видно, что муж крепкий, справный. Голова, правда, седая уже, но плечи широкие. Тубус протянул левой рукой, а правая… видно, что бережет, и под рукавом рубахи кончик повязки выглядывает. А на бересте чего только нет – и вода, и крови брызги, и отметины, словно искры от костра летели. А ведь гонец послание из сумы достал, из той, что на груди возят!
Сломал Бус Доброгорович печати княжеские, снял крышку с ухоронки, а под ней чехол из полотна вощеного и еще печати. А уж под ними свиток с указом княжеским. Прочел грамотку воевода. На лавку сел, призадумался. На гонца глянул:
– Знаешь, о чем весть привез?
– Знаю, воевода!
– Иди отдыхай, да не болтай об этом. Обдумать мне сие надобно!
Поклонился гонец, и увели его в поварню – кормить, поить да новости столичные выспрашивать. А воевода к себе пошел.
В его комнате, служащей сразу всем – казной, кабинетом, спальней и последним узлом обороны, было довольно тесно. Низкий потолок, никаких полок, крынок, вышитых рушников или подушек. Лавка, накрытая шкурой и парой одеял за полотняной занавесью, стол, накинутый все же скатертью – не для красы, а потому, что под полотном удобно было хранить бумаги. Сундук с казной в углу, сундук с бумагами. Оружие на стенах и скромная икона в углу, прикрытая от пыли и копоти женским платком.