– Отнюдь. Если не хочешь, можешь не отвечать.
– Не хочу, но отвечу.
Платон снова рассмеялся. Он смеялся весело и долго, покачивая головой.
– Ловко ты меня. Хорошее вырисовывается утро.
– Прости. Это у меня получилось на автопилоте, – с улыбкой объяснила Таня. – А с Юлией у меня уважительные, – последовала пауза – профессиональные и дружеские отношения. И ничего более и ничего личного. Это хорошо и в то же время плохо.
– Почему плохо?
– Ждешь подвоха. Спина устает. Мой стол стоит впереди ее стола.
Когда Таня задумчиво и медленно перечисляла прилагательные, характеризующие ее отношения с Юлией, Платон внимательно и серьезно слушал ее.
– Уважительные, но не доверительные, дружеские, но вы не подруги. Я правильно тебя понял?
Теперь уже Таня, откинув голову, внимательно смотрела на Платона. «Лучше не скажешь», – думала она. – «Психология по нему плачет. А, впрочем, ему ли ее не знать? Он учился вместе с Юлией. Но почему он задает такие не простые вопросы»?
– Кирилл дружит с Юлией и уже давно, а у меня это не получается. Мы не только разные, но мы еще и антагонисты во всем. Но влиять на их дружбу я не вправе.
– И Кириллу это не нравится? – тихо спросил Платон.
Таня улыбнулась, а затем вздохнула.
– Не нравится. Он это даже не скрывает. Я постоянно ловлю себя на мысли, что это до добра не доведет, но ничего не могу с собой поделать.
– А она давит?
– Более чем.
В Танином голосе было столько горячи…. Платон стал ругать себя. Он своим дурацким и таким конкретным полицейским вопросом оборвал еще не сложившиеся, но уже намечавшиеся доверительные отношения с такой умной и не простой девушкой. Вот только сейчас на него смотрели добрые, умные большие глаза, в которых плескалась необыкновенная синева и в один миг, словно по мановению волшебной палочки, они стали совершенно другими. Теперь в Таниных глазах яркая синева наполнилась льдистой прозеленью, и в них ясно читалось не удовольствие от разговора, а чувство профессионального долга. Затем в глазах появилась скрытая боль и сожаление. Он начальник, а она его подчиненная, которая отвечает на заданный ей вопрос. Не этого он хотел. А ведь только что было совсем по-другому, а теперь, словно между ними возникла стена, которую ему придется заново преодолевать.
– Да. Мы не подруги. И я бы предпочла, чтобы она не знала, что это мне было поручено поправить интервью Андрея. Но вы… ты, простите, как начальник вправе…