– Давай о мужике в крутой желтой чалме, – подперев голову рукой, с явным подтекстом изрек Илья. – Андрей меня поддерживает.
Тот оторвал взгляд от экрана, удивленно посмотрел на Илью, но так ничего и не сказав, снова уткнулся в изображение картины. Илья пребывал в отличном настроении, поскольку, когда при минутной слабости вдруг поделился своими мыслями о пьесах Чехова, что было ему явно не свойственно, неожиданно был услышан и поддержан Таней. Ему казалось, что такая умная, правильная, обладающая знаниями во всех областях искусства молодая и красивая женщина, должна любить всех классиков литературы, с упоением читая их и днем и ночью, восхищаться театром, слушать только классическую музыку, ходить в оперу и на балет. И чем больше он ее узнавал, тем восхитительнее она ему казалась. «Не сотвори себе кумира», а он творил с восторгом и волнением своего кумира. Умная, красивая и такая живая, не придуманная, нет. Она ходит, говорит нежным и спокойным голосом, всегда собранная и внимательная, а что особенно восхищает Илью в ней, так это способность считаться с мнением других, чего не достает ему.
– Тань, ты стала рассказывать об Элеоноре Австрийской, – ноющим голосом запричитала Ольга, недовольно посматривая на Илью.
А тот все еще пребывал в размышлении о человеческом достоинстве, наблюдая, как Таня быстро и ловко разливает кофе и чай по чашкам, одновременно рассказывая о построении художником композиции на полотне. Он попытался представить ее истеричной, кричащей, в чем сам был подчас грешен, или требующей о своем праве и упрекая других в нанесенных ей обидах. Но, нет! Других мог, ее – нет. О, как близок он был к истине, даже не подозревая, что именно это качество Таниного характера в один из судьбоносных дней в ее жизни привело к катастрофе, повернув ее жизнь в другое русло. Он видел, как она, обидевшись, замыкалась в себе, горько переживая, и легко прощая обиды, когда к ней шли навстречу. Но это происходило с таким достоинством, что они даже этого не замечали. Она была одинаково спокойной, что подчас казалась ему педантичной до скуки. Но это было совсем не так. Теперь-то он знает, что ошибался. Ох, как он ошибался. Только сейчас, глядя на улыбающееся ее лицо, плавные повороты головы в сторону Ольги, которая потоком выливала свои измышления по поводу одежд персонажей картины и, слыша тихий нежный ее голос, Илья вдруг понял, что сегодня это только внешняя декорация, а за ней – кипящий вал страстей и переживаний. Неспроста, сегодня утром Таня и Юлия упорно молчали, а затем у второй не выдержали нервы. Однако, Юлия, войдя утром в офис, была радостно возбуждена, а затем такая резкая перемена. Почему? Что такого могло произойти, чтобы Юлино настроения изменилось на 180 градусов? Таня! Весь секрет был в ней. Это она должна была стать Юлиной добычей, но, в последний момент план той провалился. Он вспомнил, как спокойно и уверено Таня, войдя утром в комнату, поздоровалась обычным голосом, прошла мимо, лишь бросив быстрый взгляд на Юлию, сидящую за своим столом и плотоядно смотрящую на нее, а затем, сев за стол, всем своим видом и внешним спокойствием не позволила той провоцировать себя. «А причина у Юлии была и об этом знала Таня», – догадался Илья. На него словно снизошло озарение: что-то плохое случилось вчера в ее жизни, о чем знает Юлия, и она, из-за всех сил пытается стойко пережить случившееся. Он это только сейчас понял по ее печальным глазам, в которых отразился вселенский страх и горькая обида.