Днем еще было тепло и солнечно, и только вечер говорил о том, что на дворе осень: темнело значительно раньше, да и прохлада опускалась сразу, как садилось солнце. Полина некоторое время любовалась местным пейзажем. Вокруг не было ни души.
И это было восхитительно.
Казанцева не любила осень, но ее красоту отрицать было глупо. Небо над головой менялось от мятно-серого до сиреневого оттенка; на горизонте уверенно играли желтые краски уходящего солнца. Но за что по-настоящему стоило боготворить осень, так это за известный лиственный триколор. Вдоль дороги по обе стороны возвышалась стена из бесконечного ряда разных лиственных деревьев. Сочные зеленые цвета сменялись золотыми и красными. Оседая на землю, листья смешивались и создавали ковер из ярко гранатовых и апельсиновых тонов, как если бы художник разлил огромные цистерны с краской. На закате осеннее солнце мерцало так, будто ты попал в нереально сказочный мир.
Однако дело близилось к вечеру. Солнце светило, но не грело, а красоту листьев слякоть отодвинула на второй план. Спазм в животе напрочь убил всю осеннюю романтику. Подняв воротник своей легкой курточки цвета хаки до самого подбородка, Казанцева еще раз оглянулась по сторонам. Никого.
Женщина устремилась вглубь леса.
Пройдя пару метров, Полина заприметила невысокий пышный куст. Поначалу женщина пыталась обходить грязевые участки земли как можно аккуратнее, но кишечник бил тревогу все сильнее.
– Лучше загаженные кеды, чем штаны, – со вздохом произнесла женщина и начала ступать в грязь без всяких опасений. В грязной обуви, в буквальном смысле «в полевых условиях», присев на корточки, она вздохнула.
«Наверное, это никогда не кончится».
До города осталось около пятнадцати минут езды, и была надежда, что следующий позыв не случится, а уже дома – райский душ, свежее белье и ужин. Конечно, придется объяснять Игорю, почему мама так задержалась, но теперь это уже не казалось проблемой. Злость на Артура почти полностью сошла на нет.
Казанцева нервно смотрела по сторонам. Нет, Полина не боялась встретить случайного прохожего или местных обитателей леса. Куда больше женщину беспокоили маленькие твари, что обитали под каждой травинкой и под каждым камнем. Насекомых Полина просто ненавидела.
– Если мне в задницу вопьется клещ, клянусь…, – пробормотала Казанцева, обращаясь к собственному кишечнику, – клянусь, что я… я не знаю, что сделаю! Как же меня все это бесит!