Всё поправимо, несмотря на мой неистребимый скепсис и железный желудок.
Литературный текст не копирует реальность: он создаёт её с нуля. Что-то в нём есть и от твоих мыслей, чувств, глаз, дней, прошлых текстов. Но, описывая разговор с другом, ты обязательно что-то исказишь, ведь нет стенограммы этого разговора. Поляна в лесу, про которую ты восторженно пел стихами, через мгновение будет уже другой. На бумаге можно создать нереальную ситуацию, которая будет жить, развиваться, дышать. Пресловутый ЛГ – не выдумка. Воспроизведи себя до мельчайших подробностей в текущем дне: это будешь не ты, и день будет другим. Как только ты доверяешься бумаге, в тебе обнаруживается странное существо, совсем не похожее на тебя. Ты и сам не узнаёшь себя, что уж говорить про других.
Я пишу долго. Но это для других. Я в процессе и время не замечаю. Слова чаще бессильны, редко – бьют в темечко. Важна попытка максимально выразить себя: на грани рассудка, на грани чувств, на грани смерти.
Если рассматривать ткань текста, то я человек не сюжетный, не смысловой, скорее, эмоциональный. Любой сюжет банален и саркастичен. Банален – потому что многократно протопан другими. Саркастичен – потому что ты пытаешься пройти его вновь. Иногда мне интересен какой-то новый смысл, рождающийся в сочетании слов, фраз и т. д. Но чаще мне хочется найти, поймать струну эмоции, чтобы растягивать её бесконечно долго, наслаждаясь дрожащим гудением, а потом, наконец, порвать, с изумлением наблюдая за свингом свистящих обрывков.
Эмоция не дружит с рассудком, следовательно, нет в ней никакого смысла.
Почему свои тексты я называю «текстами»? Потому что они отдельны. Они не связаны ни фабулой, ни композицией. Они соединены друг с другом только невидимыми флюидами моей души. Эта связь внешне отсутствует. Эта связь внешне не имеет смысла. Для читателя – это разрозненные слова, разрозненные тексты. Даже имеющие рифму, ритм, размер – это не стихи. Я стучу карандашом по буковой папироснице и выбиваю ритм моих мыслей, перевожу их в какой-то размер, прикручиваю рифмы.
Но всё вместе – и стихи, и прозаические зарисовки – всё вместе отражает мой бесконечный танец, бесконечный танец моих мыслей.