Крестьянка улыбнулась ей материнской, мягкой, доброй, радостной, тёплой улыбкой и поманила к себе.
Выйдя из воды, чувствуя неимоверную радость где-то внутри, Талина подошла к женщине.
«Поздравляю тебя, моя девочка! У тебя сегодня праздник! Ты обрела себя, свою истинную женскую природу! Я очень рада за тебя!»
Девушки, что водили чуть поодаль хоровод, окружили их и теперь закружили хоровод вокруг них. Среди них появились и женщины постарше. Крестьянка повязала на Талину красную, нижнюю юбку. От добрых песен, холщовая, казалось бы, тяжёлая рубаха Талины, превратилась в лёгкую, белую рубаху, поверх которой, от энергий кругов хоровода, сотворился красный сарафан с золотыми тюльпанами, вышитыми по низу подола.
Крестьянка повязала на Талину красивый, расписанный орнаментами передник.
«Благословляю тебя, девочка моя, на счастливую женскую судьбу! Не верь тем, кто говорит, что женская доля тяжела. Она прекрасна!» – молвила женщина.
Талина, чувствуя поток любви и благословений женщин Рода, поклонилась всем в благодарном поклоне. Вокруг всё закружилось, и пространство покрылось радужной дымкой. В этот момент, Талина, вновь, очутилась у первого зеркала.
Взглянув в отражение, она увидела в нём себя красавицей лет 15, с вьющимися, каштановыми локонами, в красивом красном платье. На неё восхищённо смотрел отец, любуясь и гордясь красотой дочери. Её глаза светились радостью, нежностью, мягкостью и добротой, а улыбка излучала тепло. Та, что теперь смотрела из отражения, точно, не выглядела потерянной. Она чувствовала себя в гармонии и на своём месте, излучала спокойствие, созерцание, любила и принимала саму себя, любуясь своим образом и, уж тем более, не оглядывалась по сторонам, в поиске значимых фигур. В её глазах играли задорные, игривые огоньки. Она точно знала, что внутри неё есть целый, прекрасный, удивительный мир, и принимала своё женское естество.
.
У Талины от увиденного потеплело на Душе. Она улыбалась, мир вокруг, тоже, улыбался ей. Она подняла руки вверх и закружилась в искреннем, радостном танце, чувствуя освобождение от чего-то гнетущего и тяжёлого.
Талиная заметила, что чёрно-белое полотно мозаики проявило цветные контуры, изображение стало гораздо ярче. Рядом с холстом стояла её матушка с ластиком, думая, ранее, стереть изображение. От увиденного матушка выронила ластик и молвила: