– Давай, – его голос низкий, бархатный, но прохладный. – Встань и сделай несколько шагов навстречу. Сможешь?
Чтобы навсегда и безвозвратно изменить свою жизнь? Нет, не смогу.
Ответы на моем лице он читал быстрее, чем они звучали. Прессом давило его презрение.
– Не можешь? – Усмешка. – Зачем ты делаешь это…
«С нами» – вот что он хотел сказать, но поправился.
– … с собой?
Рвешь и режешь себя на части. Кто ты такая, чтобы спорить с судьбой?
Он переживал мои отказы раз за разом, и я боялась думать о том, что они причиняют ему боль.
Мой язык приклеился к нёбу, говорить попросту не выходило, и потому за нас обоих говорил он.
– Хочешь, я тебе скажу, почему? – «Почему ты это делаешь?» – Потому что ты трус.
Мне казалось, что я солдат на поле боя, слабый дезертир, которого только что в грудь расстрелял командир. Деймон специально не использовал слово «трусиха», оно бы сгладило впечатление, а он этого не хотел.
«Трус».
Дерьмо заключалось в том, что он был прав. Вэйгард предлагал себя открыто, я же постоянно включала заднюю передачу, буксовала в обратном направлении всеми колесами.
Любила и боялась подойти.
В очередной раз перевернулось внутри ведро с кислотой. Он прав – нельзя хотеть и страшиться подойти. Когда-то нужно определиться. Вот только его взгляд не помогал – он затягивал внутрь и грозил уничтожить о стены этого колодца.
– Чего ты хочешь, Анна?
Тон почти усталый. А я думала о том, что этот голос я могла бы слушать вечно. Заметив, что мои руки дрожат, я скомкала в пальцах маску, понимала, что могу повредить микросхемы, но с тремором справиться не могла. Как школьница, как маленькая девчонка перед колоссом, которая давно растеряла все достоинство и решимость.
Но нужен был ответ.
– Я хочу… отблагодарить тебя за помощь.
– Без личного контакта?
– Без. – Могло ли льда в его глазах стать больше? – Наверняка у меня имеются умения, которые могут тебе… пригодиться. Однажды.
«Ты правда так думаешь?» – Снисходительная негреющая улыбка. – «Хорошо, я сделаю вид, что подумаю. Но навряд ли ты обладаешь чем-то мне нужным».
Я слышала его мысли, я знала их. И следующий вопрос обескуражил:
– Чего ты хочешь на самом деле? Прямо сейчас. Правду.
Последнее слово прозвучало приказом – ни отвертеться, ни обойти.
Подчинившись, я проговорилась раньше, чем сумела закрыть рот.