– С тобой я встречусь завтра утром. Но можешь ли сказать, какого рода твой вопрос?
– Могу сказать лишь, что я убью себя, если ты не придешь.
Она сжала пузырек, который висел у нее на шее.
Этот пузырек – склянка с ядом. Этим ядом феи окропляют оружие… Обычно так.
– Динь-Динь не хочет это обсуждать при матери, – пояснила Диана, – тебе все скажет Питер Пен. А вот и он – за тем столом.
– Тогда откланиваюсь, дорогие феи. Ипполита… эээ…
– Диана.
– Я Динь-Динь.
– Ах да, прошу простить… Может быть вина?
– Мы пьем вишневый эль. Ты собирался нас покинуть? – дерзко сказала Ипполита.
– Ах да, прошу простить. Все, уже ушел.
***
И как могу запомнить я все их причудливые имена?
Но Питер Пен, его я знаю – сын Оберона и Титании. Теперь узнаю, в какие интриги вовлечен наш бедный мальчик.
– Ах, Пак! – воскликнул Питер Пен, стоило мне лишь подойти к столу, – нас посетил сам купидон! И ты мне нужен! Мне нужен твой совет!
Питер Пен – мальчишка эльф. Он как красный весенний тюльпан:
Рыжие волосы – бутон.
Зеленое трико и зеленая туника – стройный стебель.
Курносый, кареглазый, с пухлыми щечками и торчащими острыми ушами – мальчишка эльф.
Красный пояс, а за поясом – маленький кортик с деревянной рукояткой – простой, как сам Питер Пен.
– Наверное, хочешь чтобы я выстрелил сперва в Динь-Динь, потом в тебя?– я решил сострить.
– Зачем? Мы уже друг друга сильнее не полюбим. Я ее люблю больше жизни.
– Да и она уже готова выпить яд. Как славно, что вы решили умереть, что так велит сама любовь.
Питер Пен засмеялся. Моя шутка пришлась ему по вкусу.
– Ты, Пак, снова все напутал. Я не хочу умирать. Я хочу быть с Динь-Динь. И Динь-Динь умирать не хочет. Она хочет быть со мной.
– Так в чем вопрос? Звучит все гладко. Ах, все мне ясно! Питер, ты наверное, слишком юн и спрашиваешь у меня совета что делать в спальне? Я угадал?
Питер снова засмеялся.
– Какой же ты смешной, Пак! Уж с этим как-нибудь и сам я справлюсь.
– Так в чем же дело?
– В том, что Ипполита против.
– Ипполита?..
– Мать Динь-Динь.
– Ага, запомнил. Что дальше?
– На этом все.
– Пускай ослушается мать. Зачем плести интриги?
– Не может. Она и слова лишнего сказать не может.
– Так пусть сбежит.
– Но Ипполита везде ее найдет.
– И что же делать?
– Это я тебя хотел спросить.
– Ах, есть одна идейка. У меня есть зелье, которое заставит вас друг друга разлюбить…