…К парку, где проходили съёмки, Евгений Иванович приехал утром. Пока техническая команда ставила свет и огораживала территорию, массовку пригласили переодеваться в вагончик.
– Мягков кто? – спросила костюмерша.
Евгений Иванович поднял руку. Ему дали серую рубашку, бежевый плащ, суконные брюки и поношенные ботинки. Очки разрешили оставить свои. Он посмотрелся в зеркало и решил, что похож на советского бухгалтера на пенсии. Гримёр причесала и припудрила Евгения Ивановича.
Молодой режиссёр с бородкой (говорили, что он тоже знаменитость, но его Мягков не знал, к своему стыду), утвердил его на эпизодическую роль Человека из телефонной будки. О такой быстрой карьере в кино Евгений Иванович и мечтать не мог.
Роль заключалась в следующем: Мягков должен был подойти к знаменитости и вежливо, но как можно естественнее спросить: «Товарищ, у вас двушки не будет?» Знаменитость пошарит в кармане, даст две копейки и ответит: «Пожалуйста». Дальше Евгений Иванович должен войти в телефонную будку, опустить монету в прорезь, набрать номер и сказать в трубку: «Алло, Люся!»
– Всё понятно? – спросил режиссёр.
Евгению Ивановичу всё было понятно.
– Тогда отрепетируем.
– Да, но какой номер набирать? – озадачился Мягков.
– Хм-м… Не имеет значения. Любой.
– Простите… а почему именно Люся?
Режиссёр удивлённо посмотрел на Евгения Ивановича:
– А вы что-то имеете против?
– Нет, но… Кажется, была такая юморэска… Или не было. Я, наверное, путаю. Простите.
Режиссёр, может быть из уважения к возрасту Евгения Ивановича. объяснил, что Люся – достаточно популярное имя в шестидесятые, что юмореска здесь ни при чём и, в конце концов, так в сценарии написано.
Мягков смутился, кивнул.
Началась репетиция. Вместо знаменитости, которая ещё не приехала, взяли из массовки парня в куцей курточке и мятой кепке. Евгений Иванович раз десять подходил к нему с вопросом про двушку, дальше набирал номер на неработающем телефоне-автомате и с глупой улыбкой говорил в трубку: «Алло, Люся!»
– Вот так хорошо, – одобрил режиссёр, отвернулся и тут же забыл про Евгения Ивановича.
Тот вышел из вагончика, полез в карман за сигаретами и чертыхнулся: пачка осталась в куртке. Он вздохнул, засмотрелся на автовышку, задумался.
Евгению Ивановичу было не всё равно, какое имя прописали в сценарии: Люсей звали его первую любовь.