– Может и не было ничего, ты об этом не думал? Ни “бессмертного”, ни пророчества? – продолжал Мидх. – А только плод больного воображения, обострившегося в одиночестве? А Мунг нашел записи Ларэлла и пошел по его стопам.
– Если бы пророчество было плодом больного разума, то оно не начало бы сегодня сбываться, – серьезно ответил Ван Хорн, устремив на старейшину пронзительный взгляд. – Посмотри сам.
Они вышли из комнаты на просторную каменную террасу, с которой открывался захватывающий вид на горную долину. Ночное небо глубокого темно-синего цвета было усыпано россыпью бесчисленных звезд, протянувшихся в рукаве Ориона, а холодный свет полной луны подсвечивал очертания горных пиков. Темно-синяя порода горы Дахаро с серебристыми прожилками, сверкающими в лунном свете, в темноте будто сливалась со звездным небом, так что казалось, что земля и небо соединились воедино.
Мидх подошел к своему телескопу и навел его на участок, который указал Ван Хорн. Некоторое время он пристально всматривался в восточном направлении. Там виднелась маленькое черное пятно с длинным хвостом. Заметить его можно было только благодаря небольшому свечению вокруг, а также по тусклым всполохам внутри.
– Друг мой, ты видишь то, что хочешь видеть, я же вижу простую комету.
Старейшина отошел от телескопа.
– Она черная! С длинным хвостом, как и было предсказано! Как часто ты видел черную комету? – не удержался Ван Хорн.
– Мы не знаем достоверно, из каких материалов состоит это небесное тело, вот и дают они черный цвет. Еще столько всего на этом свете, о чем мы не ведаем, друг мой!
“Да, мы не ведаем здравого смысла”, – мрачно подумал Ван Хорн.
– Хорн, я думаю, тебе нужен отдых. Возьми отпуск и не забивай свою голову всякой бездоказательной ерундой. Так называемое пророчество всего лишь больные фантазии выжившего из ума старика Ларэлла. Перестань копошиться в прошлом, избегая настоящего, и своего странного ученика тащить туда же.
Как только Мидх вспомнил Даррена, на его лице снова отразилось неудовольствие.
“Как этот старый болван может игнорировать такое знамение, о котором есть три свидетельства?” – недоумевал Ван Хорн, направив на старейшину пронзительный взгляд. То, что Мидх не обращает внимание на любые предостережения об опасности, стало для него последней каплей. Понимая, что старейшину ему не убедить, он решил в этот раз не держать свои мысли при себе. Слишком долго он скрывал их, а все его попытки озвучить их, предпринятые ранее, тут же пресекались.