Личные отношения с вступившим в 1855 году на трон Александром II были довольно откровенными, и А. К. Толстой нередко говорил царю-освободителю горькую правду. Он хлопотал за смягчение участи сосланного в солдаты Тараса Шевченко, за славянофила Ивана Аксакова, когда тому запретили издавать газету «День», за Тургенева, обвинявшегося в сношениях с политическими эмигрантами Герценом и Огаревым. А в 1864 году, когда Александр II учинил позорную «гражданскую казнь» над Чернышевским перед ссылкой в Сибирь, на вопрос царя при встрече, что делается в литературе, Толстой ответил откровенно: «…русская литература надела траур по поводу несправедливого осуждения Чернышевского…» Александр II не дал ему договорить: «Прошу тебя, Толстой, никогда не напоминать мне о Чернышевском». Произошла размолвка, и никаких результатов, на которые надеялся поэт, разговор не принес. Однако в обстановке все более сгущавшейся реакции это был акт несомненного гражданского мужества.
Последние годы Алексей Константинович сильно болел. Здоровье поэта с середины 60-х годов постоянно ухудшалось. Он стал страдать от астмы, невралгии, «грудной жабы», головных болей. Ездил лечиться за границу каждый год, но помогало это ненадолго. Раздражительность из-за мучивших его сильных головных болей часто вносила в семейную жизнь разлад, Толстой срывался на жену, осыпал несправедливыми упреками. Милосердие и сострадание Софьи Андреевны как-то сглаживали эти негативные моменты. Она продолжала его нежно любить и заботиться о нем.
В те годы врачи часто советовали снимать боли морфином. Именно его прописал лечащий врач и Алексею Константиновичу.
28 сентября 1875 года, находясь в своем имении Красный Рог, Алексей Константинович ошибся, ввел себе слишком большую дозу морфия – и не проснулся. Ему было 58 лет.
Здесь и был он похоронен по завещанию.
Князь Серебряный
Повесть времен Иоанна Грозного
At nunc patientia servilis tantumque sanguinis domi perditum fatigant animum et moestitia restringunt, neque aliam defensionem ab iis, quibus ista noscentur, exegerim quam ne oderim tam segniter pereuntes.
Tacitus. Annales. Liber XVI[1]
Представляемый здесь рассказ имеет целию не столько описание каких-либо событий, сколько изображение общего характера целой эпохи и воспроизведение понятий, верований, нравов и степени образованности русского общества во вторую половину XVI столетия.