Интересна история написания небольшой повести Владимира Титова (настоящее имя Тит Космократов) «Уединенный домик на Васильевском» (1827 или 1828), поведанная самим автором: «В строгом историческом смысле это вовсе не продукт Космократова, а Александра Сергеевича Пушкина, мастерски рассказавшего всю эту чертовщину уединенного домика на Васильевском острове поздно вечером у Карамзиных, к тайному трепету всех дам, и в том числе обожаемой тогда самим Пушкиным и всеми нами Екат. Никол., позже бывшей женою кн. Петра Ив. Мещерскаго. Апокалипсическое число 666, игроки-черти, метавшие на карту сотнями душ, с рогами, зачесанными под высокие парики, – честь всех этих вымыслов и главной нити рассказа принадлежит Пушкину». Находившийся в той же компании Космократов подслушал эту историю, а воротясь домой, не мог заснуть почти всю ночь и несколько времени спустя положил с памяти на бумагу. Позже зачитал написанное Пушкину, тот осуществил редактуру, и потом, по настоятельному желанию Дельвига, отдал в «Северные цветы».
Михаил Загоскин, прославившийся прежде всего как автор исторических романов, тоже не обошел «страшные» истории стороной. Его перу принадлежит цикл «Вечер на Хопре» (1834), куда вошли рассказы о привидениях и встречах с нечистью. Подобно тому, как сделал когда-то Антоний Погорельский, и под влиянием «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Гоголя, а также благодаря детскому увлечению писателя произведениями Анны Радклиф, Загоскин собрал шесть повестей в одну книгу, где их рассказывают несколько собеседников, которые съехались в гости к богатому помещику Ивану Алексеевичу Асанову, тем более что и хозяин дома до таких историй большой охотник, и сам дом его слывет в округе странным местом.
Как обойти вниманием написанный в характерной для раннего Чехова юмористической манере небольшой рассказ «Страшная ночь». В этом произведении Антон Павлович умудряется высмеять сразу два явления, достойных высмеивания. Причиной для иронии стали так называемые «святочные рассказы», которые в 70–80 годы позапрошлого века сделались необычайно востребованными. Их публиковали чуть ли не в каждой газете и журнале, нагнетая мистический ужас. Добиваясь безудержного смеха читателей, Чехов высмеивает также очень популярные во второй половине XIX века в Европе и Америке сеансы спиритизма и столоверчения. Вся светская публика сходила с ума, вызывая духов своих умерших родственников и великих людей. Дошло до того, что знать стала проводить сеансы спиритизма вместо балов, предпочитая их театру и опере.