Теперь времени на нереализованную, но не позабытую мечту оставалось мало, да и выкраивать его удавалось далеко не каждый день. Верить в нее стало еще трудней оттого, что распылилась его группа. Димон махнул на все рукой и подался к поэтам, поймать Валька было трудно из-за постоянных соревнований…
Толстенные скучные учебники Виталька скоро возненавидел. Постановления, Приказы и Положения снились ему в страшных снах. Нетворческая учеба давалась туго. Теперь вместо ночных репетиций Виталик зубрил законодательные статьи и в перерывах бился головой о стену.
В первую же зимнюю сессию очередной экзамен он завалил с треском, придя с путаными от переутомления обрывками фраз в голове и без взятки в кармане. Не стал выпрашивать себе шанса на пересдачу – молча развернулся и ушел.
Надумав про себя что-то по дороге, домой зашел мрачнее тучи. Мать, как всегда, убиралась на кухне.
– Я завалил экзамен. Пересдачи не будет. Я вылетаю с твоего юридического.
Мать замерла на секунду. Развернулась всем телом.
– Ты не посмеешь… – после секундной паузы прошипела она, и вдруг ахнула: —…да ты это специально!!!
– Я?.. Я – специально?! Я??? – Виталик ощутил, что расширяется, расширяется и сейчас взорвется, как атомная бомба. – Это ты!!! Это все ты!!! Ты разбила мою мечту, я бросил гитару, растерял свою группу! Из-за тебя я не стал музыкантом, и юристом тоже не стану!!! Паршивый из меня юрист!!! Никакой!!! Провались он, этот твой чертов юрфак!!!
– Придурок! – сорвалась мать и бросилась за сыном по привычному около-стольному кругу – Что, вот что ты теперь делать будешь?!
– Мечту свою реализовывать! – на бегу открики-вался парень. – Осенью в музыкальное училище пойду! Соберу новую группу! Ты про меня еще по телеку услышишь!
– И думать не смей, я тебе сказала!!! Не смей, слышишь меня? Проклятая твоя музыка!!! На наркотики сядешь, до тридцати не доживешь, как отец твой, будь он неладен!!!
Виталик сразу забыл, что куда-то бежит, и застыл на месте, как каменное изваяние. Поперхнулся, задохнулся застревающими в перехваченном спазмами горле словами:
– Ты… мне… никогда не говорила!
Руки и ноги почему-то сразу стали тяжелыми, стало трудно думать, дышать и вообще передвигаться.
– Оставил меня одну, без мужа, с тобой годовалым на руках… Ни о ком не подумал… – плакала навзрыд мама, сидя на табурете и вытирая с увядшего лица слезы мокрой посудной тряпкой…