Сам Михаил Васильевич был под небольшим гримом. Достаточным для поддержания инкогнито, но при этом не слишком вычурным, чтобы не мешать. Ведь его портреты последний год часто печатали в газетах. И на улицах, особенно если он шел в форме, люди его узнавали уверенно. Одежду он, разумеется, надел тоже самую обыкновенную, потертую, хоть и чисто выстиранную. Да и руки измазал отработкой. Ее с первого раза не смыть. Остаются крапинки на коже, да и у ногтей полосы. Опытный взгляд сразу заприметит. Регулярное же посещение тренировочного зала обеспечило его рукам определенный уровень мозолистости.
Такие визиты он совершал время от времени специально, чтобы поговорить с простыми людьми и послушать, что они говорят. У него уже была и армейская разведка, и контрразведка, а также союзное ведомство в лице Дзержинского. И сведений от них поступал вагон и маленькая тележка. Но Фрунзе время от времени выборочно старался это все проверить. Мало ли. Вот так и выходил – пообщаться с простым народом. Инкогнито.
О безопасности, впрочем, он не забывал. И несколько бойцов СОН продолжали его сопровождать, с вооружением скрытого ношения при себе, также переодевшись. А у объекта дежурило несколько звеньев вооруженных до зубов бойцов для оперативной реакции. Само собой, дежурили под прикрытием, сидя не в фирменных авто наркомата обороны, а в грузовых фургонах с надписью: «Хлеб».
– И что, так и сказал? – ахнул Фрунзе, реагируя на реплику собеседника.
– Так, – угрюмо ответил изрядно поддатый слесарь.
– А ты чего?
– А я ему в глаз… хотел. Но уволят же.
– Как есть уволят! – поддакнул кто-то.
– Вот и я говорю – уволят. А у меня жена и двое детей. Жить-то на что?
– Делать-то что будешь?
– А чего делать? – вроде как вскинулся этот мужчина, а потом как-то резко поник и промямлил: – Не знаю…
– Может, письмо кому написать? – поинтересовался Михаил Васильевич.
– Кому?
– Моторист из смежной смены Фрунзе писал. Так говорят – помог.
– Так-то военное дело! – назидательно поднял палец слесарь. – Моторист! Все знают, что наш нарком этим горит и ставит армию на колеса. А я где работаю? А… – обреченно махнул слесарь рукой.
– Вот! Ты и напиши! Что директор подрывает моральный дух резервистов нерешенностью жилищного вопроса. Мы все-де рвемся в бой, да только даже угла своего нет. Спать в каптерке приходится. А жене – у подруг. И детей по углам совать. Куда такое годится?