1931, май, 29. Вашингтон
– Мистер Скрябин[4], – произнес Герберт Гувер, встречая у порога своего кабинета особо уполномоченного посла в США от Советского Союза. – Рад вас видеть. Как вы добрались?
– Быстро и с комфортом, – произнес тот, пожимая протянутую руку. – Дирижабли крайне комфортны. Не трясет, не качает, можно разместиться с удобством, и почти так же быстро, как на самолете. Перелет ведь без промежуточных посадок.
– Славно! Прошу, – сделал Гувер приглашающий жест, дабы гость проходил в помещение.
Зашли.
Разместились.
Заказали кофе.
– Я слышал, что у Советского Союза появились проблемы, – осторожно начал Герберт Гувер. – Сможет ли он выполнять свои обязательства?
– Вы о той заварушке, что намечается в Прибалтике и Финляндии?
– Да, но не только…
– Погодите, – перебил его Скрябин. – Вы, видимо, не в курсе.
– В курсе чего?
– Осенью 1928 года Михаил Васильевич договорился с представителями Великобритании и Франции о том, что Прибалтика и Финляндия войдут в состав Советского Союза. И вся эта возня – просто небольшое цирковое представление для сторонних наблюдателей. Но это, само собой, между нами. Предавать огласке это не нужно.
– А утопление Королевского флота – это тоже следствие договоренности?
– Вполне. Считайте это игрой. Ведь ответственность за эти взрывы никто до сих пор не взял. Поначалу было ирландские повстанцы что-то заявили, но потом отреклись. Так что… – развел руками Скрябин.
– Но всем же известно, что это сделал Союз.
– И у вас есть доказательства? – усмехнулся Скрябин. – Вот то, что в текущих обстоятельствах это заявление удобно для решения ряда задач, – тут да, я соглашусь с вами. Кроме того, вы же не хуже меня знаете манеру англичан обвинять нас безосновательно. Они ее переняли у поляков, которые сочиняли в былые времена массу самых безумных небылиц про русских.