– Что значит «проще не мучить ребенка»? – почти ору я в телефон, и тут у меня вырывают трубку.
11 глава
Катя
Резко оборачиваюсь. Марк!
– Не смей! – в его глазах полыхает самая настоящая ярость.
– Что?
– Если хочешь у меня лечиться, даже думать об этом не смей! – его грудь вздымается, зубы стиснуты.
– Марик, – меня срывает в рыдания, – я не… Это… – я качаю головой. – Это свекровь, – отзываюсь почти шепотом.
– Не смей больше с ней говорить, – он протягивает мне телефон, но вид у него такой, что забирать аппарат мне страшно. – Ты должна верить! Мишка маленький! Он сам еще не понимает, он твои эмоции считывает! Если дрогнешь ты…
Он не заканчивает, а я качаю головой.
– Нет… Он будет жить! Я верю! Я все для этого отдам, – всхлипываю. – И я найду, за что купить ему этот арбуз, и…
– Пойдем, – Марк вдруг становится миролюбивым, кладет руку мне на спину, тянет в палату. – Арбуз я купил.
Марк
Что за… Как такое вообще можно сказать матери больного ребенка? Что за люди?! Что вообще у нее в семье происходит?
Убить готов! Своими руками. Нет! Руки беречь надо… Зубами глотку перегрыз бы! Скоты… И, значит, я правильно понял… У нее нет денег. Все, что было с собой, кончилось, нового семья не присылает. Что за ерунда? Неужели они не понимают?
Здесь мамашки на детей по полмиллиона тратят… И даже не на лечение. Тут же каждое желание, считай, каприз умирающего… Черт! Не хочу об этом думать.
Уже подходим к двери палаты, как неожиданно сталкиваемся с медсестрой.
– Ой, Марк Александрович, – широко распахивает глаза жгучая брюнетка. – А вы же сменились.
– Сменился, Нин. Что-то случилось?
– Нет-нет, – девица опускает глаза в пол, и я вспоминаю, что она вроде как дружит с Маринкой.
Черт! Доложит же! Нет. Надо эту тему радикально закрывать. Никаких служебных романов.
Заходим в палату.
– Мишка, привет.
Здороваюсь с пацаном, который мне почему-то кажется очень прикольным. Есть в нем что-то такое… Будто родное.
– Пливет, – с несмелой улыбкой тянет мальчик.
Я достаю свой складной нож.
– Мишка, я арбуз привез. Будем есть? – подмигиваю ему заговорщически.
– Будем! – мальчишка улыбается еще шире, а я забываю и его идиотку бабку, и навязчивую Маринку.
Классная у тебя улыбка, парень!
– Кать, – оборачиваюсь к его матери, – дай тарелку.
А она замерла в дверях бледная. Блин. Что это с ней? Сама-то ест?