Женщина продолжает свои манипуляции с системой.
– Когда пойдет красная химия, моча будет красная. Не волнуйтесь. Это нормально.
– А! Да! Красная химия. Я вот… – подхватываю рулон фольги. – Мне передали.
В отделении меня научили, как обойтись… Все ведь уже заметили, что у меня денег нет.
– Зачем? – вскидывает бровь медсестра. – Марк Александрович для вас передал, – на окно рядом с флягами ложится «красная» система.
Я немею, а Тамара, наоборот, встревает в наш разговор:
– Марк Александрович – это Захарский?
– Захарский, – тянет медсестра, настраивая скорость капельницы.
– Он и наш врач тоже! – довольно заявляет вновь прибывшая.
– Ну, значит, вам повезло, – улыбается медсестра онкологии.
– А он зайдет?
– Как из операционной освободится, наверное, зайдет, – пожимает плечами женщина, наблюдая, как по трубочке бежит смертоносное лекарство. – В хирургии сегодня аншлаг.
Я присаживаюсь на стул, беру Мишку за ручку, включаю ему в телефоне мультики.
– Ну что? – улыбаюсь сыну. – Лечимся?
Он тут же залипает в любимый сериал про дракончика, а я могу думать только о том, сколько стоит эта чертова система, где Марк ее достал и почему не зашел сегодня.
14 глава
Катя
Мультики уже не нужны. Миша не может их смотреть. Первый час он переносил капельницу, можно сказать, нормально. Потом начал тихо хныкать. Потом просто лежал и смотрел в потолок.
На третьей фляге он вдруг тяжело вздохнул, повернулся ко мне и тихо прошептал:
– Мамочка, я устал.
Я могла только стиснуть его прохладные тонкие пальчики и быть рядом. Сидела, целовала. Мне показалось, что он уснул, но… Но вдруг его начало рвать. Он же не ел ничего и даже не пил!
Тамара бегает по палате и охает:
– Сестру надо! Сестру!
Забежала Нина, ввела что-то в катетер… Сказала – противорвотное. Но… Ничего не помогло. Моего малыша без остановки скручивает спазмом. Он плачет, а остановиться не может.
– Нина, пожалуйста, – вылетаю на пост я, – можно хоть что-то с этим сделать?
– Терпите! Сейчас промывка пойдет, ему станет легче!
Она не злая. Просто для нее это очень привычная картина. Я жмурюсь, стискиваю зубы, иду в палату.
– Ну неужели ничего нельзя сделать? – причитает рядом Тамара.
А я просто стою на коленях около Мишиной кроватки, глажу его живот, вытираю лицо.
Хлопает дверь. Марк! Кидаюсь к нему на грудь, забыв обо всем: