Как-то раз Китидзиро явился к нам сильно навеселе; с ним пришло несколько молодых парней. «Слушайте, что я вам скажу, падре! – шмыгая носом и потирая побуревшее от выпитого саке лицо, сказал он. – Здесь с вами я. А раз так, значит, можете быть спокойны!» Парни взирали на него с почтением, и он, все больше воодушевляясь, затянул песню, а допев, повторил: «Да, раз я с вами, можете ни о чем не тревожиться!» – после чего без стеснения растянулся на полу и уснул. Не знаю, хороший ли он человек или просто умеет ловко приспособиться к обстановке, но что-то в нем есть такое, что всерьез сердиться на него невозможно.
* * *
Напишу Вам немного о жизни японцев. Разумеется, я сообщаю лишь то, что наблюдал в деревне Томоги и о чем они сами мне рассказывали, так что эти сведения никак не могут дать представления о Японии в целом.
Прежде всего знайте, что здешние крестьяне гораздо беднее самых нищих крестьян, каких можно встретить где-нибудь в глухом углу Португалии. Даже самые зажиточные едят рис – пищу богачей – всего лишь два раза в год. Обычная же еда их – батат, редька и другие овощи, а пьют они обычную подогретую воду. Еще они выкапывают корни растений и тоже употребляют их в пищу. Сидят они весьма своеобразно, совсем не так, как мы. Колени прижаты к земле или к полу, и сидят они на собственных пятках. Для них это отдых, но мы с Гаррпе очень мучились, пока не привыкли.
Почти все дома крыты соломой, зловонные, грязные. Из всей деревни Томоги только две семьи имеют вола или лошадь.
Местный князь обладает неограниченной властью над своими вассалами, и власть эта превосходит могущество королей в христианских странах. Подати взимаются с исключительной строгостью, должников беспощадно наказывают. Причина смуты в Симабаре – невыносимые условия жизни крестьян. Так, например, мне рассказали, что пять лет назад в деревне Томоги у некоего Модзаэмона, не сумевшего собрать властям пять мешков риса, взяли в заложники жену и детей и бросили их в «водяную тюрьму»[12]