– Зачем? – Форкис был искренне удивлён.
– Представь себе, он считает, что этот храм уже слишком мал и нужен другой, гораздо больший по размерам и по-настоящему достойный богини Геры, – иронично ответил незнакомец, поднимаясь с камня.
Он ненадолго задумался.
– Что ж. Может, он и прав. Спрошу-ка я у него, что всё-таки с этим будет? Как он намерен с ним поступить? Хотя всё и так уже мне известно. Коль третий храм заменил второй, а тот когда-то заменил первый, то что должно произойти? – улыбаясь, шутливо спросил он юношу.
– То четвёртым будет заменён третий, этот, – Форкис сам не поверил в то, что сказал.
Он не мог представить, что скоро такой красоты не станет.
– Вот именно. Правильный ответ. Стало быть, и спрашивать мне его об этом уже не стоит, – весело произнёс незнакомец, склонившись к нему.
Юноша серьёзно посмотрел ему в глаза, затем с сожалением взглянул на храм.
– Прощай, Форкис. Мне уже пора идти. Нужно много трудиться, чтобы о тебе узнали люди, – подчеркнув его имя, тот стал разворачиваться.
– А как же имя моё, что оно означает? – не сдержался юноша, видя, что незнакомец собирается уходить.
– Об этом мы с тобой поговорим как-нибудь в другой раз. Хорошо? – странный собеседник направился вниз по дороге.
– Когда? – почти с криком вырвалось у Форкиса.
– Через три дня я буду свободен. Найди меня. Моё имя Пифагор, – не оборачиваясь, почти пропел тот.
* * *
Весь остаток дня Форкис продолжал бродить по улицам, но, где бы он ни был, а таких величественных сооружений больше не увидел.
Ближе к вечеру, постоянно вдыхая ароматные запахи различной еды, густо пропитавшие воздух и витавшие по всей округе от огромного рынка, расположенного на красивой площади в самом центре города, он сильно захотел есть. Ещё никогда юноша не испытывал такого голода.
Торговые люди уже увозили и уносили оставшиеся продукты. Народ разбредался по домам, но некоторые из них, видимо прибывшие сюда из селений, оставались на ночлег недалеко от города, прямо под открытым небом.
После дивного заката, ненадолго покрывшего землю бледно-розовым цветом, мазнувшего золотистыми лучами по белоснежным стенам храмов, наступила ночь.
Пристроившись у одного из костров, Форкис раздумывал над словами странного собеседника по имени Пифагор: «Почему он не сказал сразу мне о значении моего имени? Странно это. Он знает самого Поликрата! Надо же! Интересно, кто он сам?».