– Я пошёл, – вдруг решительно сказал Айю. – Я один.
Глянув исподлобья на брата, он закинул на спину колчан со стрелами, взял лук и направился в сторону огней. Никто не успел и слова произнести, как он уже бесшумно растворился в сумраке.
* * *
Не по годам мощнотелый и рослый Айю, несмотря на своё телосложение, бесшумно шёл в темноте по совершенно незнакомой ему местности. Прирождённый охотник-одиночка, он, словно матёрый хищник, как только нутром ощущал присутствие жертвы, тут же начинал азартно её выслеживать и преследовать и почти всегда ловко настигал. Так случалось во все его выходы на промысел зверя. Вот и сейчас он понял, что начинает большую охоту. На мгновение остановившись, он глубоко вдохнул, закрыл глаза, запрокинул назад голову и сильно сжал кулаки, затем выдохнул, решительно тряхнул головой и двинулся вперёд. Сонливость, расслабленность мгновенно покинули его тело, и теперь он уже был собран и очень сосредоточен.
* * *
– Кто должен был стоять в дозоре? – тихо, но сурово спросил друзей Иджими.
– Я, – прошептал Баркут.
– Ты уснул? – не меняя тона, вновь спросил Иджими.
– Да, – признался тот.
– Ты понимаешь, что ты не только брата, но и всех нас подвёл? Айю поэтому ушёл один. Он знал о твоих слабостях, и ему стало стыдно за тебя, за такого брата. Ты это-то понимаешь? Он своим поступком приносит нам всем извинение за тебя, – укоризненно произнёс Иджими.
– Простите меня, друзья, – виновато попросил прощения Баркут.
– Ладно, потом разберёмся. Пошли за Айю, – Иджими стал собирать вещи. – Ты, Баркут, возьми мешок брата.
* * *
Айю приближался к месту, где странным образом бесновался огонь. Туман и густые заросли не давали возможности как следует рассмотреть, что там происходит, и поэтому он украдкой подходил всё ближе и ближе. Когда до огня оставалось расстояние одного полёта стрелы, Айю услышал многоголосое звериное рычание, очень похожее на рычание собак или волков. Пробравшись среди деревьев ещё на несколько десятков шагов, он замер и стал всматриваться. То, что он увидел, ужасом поразило его до самой глубины души, словно в одно мгновение острые холодные шипы вонзились в сердце. Он смотрел не отрываясь и чувствовал, как волосы на голове зашевелились, будто кто-то ледяными пальцами взъерошивал их, по спине к макушке пробежал холодок и тело в одно мгновение покрылось липким потом… Зрелище, что предстало перед его взором, было самым жутким из всего, что он видел в жизни.