– А-а-а, ты про тех старух, убитых сиделкой… Знатная была маньячка! Наносила на своих жертв парфюм. Как же он назывался… Что-то французское…
– Ô de Lancome, – подсказал я ему, пусть и не с самым удачным французским произношением, – он мало где продавался. Взяли ее при оптовой закупке.
Старик посмотрел на меня с завистью:
– Браво, Невзат! Я вот уже с трудом вспоминаю, чем завтракал, а у тебя память по-прежнему острая.
– Да нет, Зекаи, – подернул я плечами. – Дело Парфюмерщицы просто необычным было, вот у меня все так хорошо и отложилось в голове…
Он прищурил глаза и постарался вспомнить что-то еще:
– Там была ведь какая-то история, связанная с ее бабкой по материнской линии, я ничего не путаю? Она была лежачей больной или что-то типа того, да?
– Все верно. Когда Парфюмерщица была совсем маленькой, ее приставили ухаживать за бабушкой. Старуха ходила прямо под себя, а мать заставляла девочку все убирать. Причем на этом не остановилась и вынудила потом дочку стать сиделкой. Да и другие проблемы там, наверное, были. Короче говоря, в определенный момент она сорвалась и начала убивать старых женщин. А затем наносила на трупы тот же парфюм, которым пользовалась ее собственная бабка…
– А ты Невзат-бею даже присесть не предложил!
Мы обернулись на женский голос. Освещенная мягкими лучами предвечернего солнца, перед нами стояла Джелиле-ханым.
– Позор на твою седую голову, Зекаи! Разве так принимают гостей?
Зекаи виновато улыбнулся и принялся оправдываться:
– Джелиле, не начинай, пожалуйста. Комиссар только пришел, мы и поздороваться-то еще по-человечески не успели.
Джелиле была одного, притом не маленького, роста с мужем, да и в объемах ему не уступала. Бросив на него испепеляющий взгляд, корпулентная женщина боснийских корней повернулась ко мне.
– Невзат-бей, не обижайтесь, пожалуйста! Муженек-то совсем ничего не соображает. – Джелиле указала на стулья под магнолией. – Пожалуйста, проходите присаживайтесь, там попрохладнее будет.
Впервые за много лет мой коллега целые дни напролет проводил дома, и его жена, казалось, еще не привыкла к этому. Уверен, Зекаи и сам был не в восторге от скучного пенсионерского досуга, но максимум, что он мог сделать – торчать не в комнатах, а на улице, копаться в саду, ухаживать за цветами. Однако, честно сказать, выглядел он вполне себе бодро. Ни следа уныния, какой-то напряженности… Я даже подумал грешным делом, что было бы неплохо так же расслабленно проводить время. Ладно, еще успею, и посмотрим, как Евгения будет меня терпеть.