Зуб Дракона - страница 21
Разглядывал я новую винтовку и вдруг вспомнил, что в экспозиции Гродненского историко-археологического музея красовался меч одного буйного парняги с надписью на клинке «Пей кровь» (Drinc Blut).
– А мы чё, хуже, что ли? У нас тоже полная башка мозгов. – Подумал я, вынул из пулемёта патрон 5,45 и нацарапал острой пулей на сверкающем лаке через всё ложе винтовки «ПИПЕЦ ВРАГУ!!!». А потому что нехрен!
После стирки майка у Серёги стала блестящая, как лак на винтовке, он напялил эту мокрятину на себя. В этот момент дневальный выкрикнул какую-то команду, мы побежали её выполнять. Строиться, короче, мы побежали. Потому что, в армии все команды (кроме команды «к бою») начинаются с построения.
Построение проводил, опять же, Рязанов. Он вышел из офицерской комнаты, подал команду:
– Станови-и-ись! ЗамкомвзводА, строим свои подразделения! Бильярд в карманах катать заканчиваем!
Эта старинная армейская шуточка обозначала, что если у солдата рука (или руки) засунуты в карманы, то солдат непременно там «гоняет шары». В армии её произносили на каждом построении, то сержант, то командир взвода, теперь командир роты. А я всегда считал, что солдат ничего нигде не гоняет. Руки в карманах он держит просто потому, что привык в такой позе шляться по деревне. Точно так же, как стоять с открытым ртом. Если у солдата открыт рот, это не значит, что солдат хочет кушать или что-то сказать. Это всего лишь удобная поза для человека. С открытым ртом, и с руками в карманах. Он и в военкомат в такой позе пришёл, чтобы призваться в Армию и Родине послужить. Может быть, это у него повседневное душевное состояние такое.
По заданию Рязанова мы вынули руки из карманов, расстелили перед ногами плащ-палатки, высыпали на них военное имущество из своих вещмешков, приняли над своим барахлом стойку «вольно». Оружие закинули за спину, стволом вниз.
Командир со старшиной принялись обходить строй. Они разглядывали бойцов спереди и сзади, проверяли выложенное на плащ-палатку имущество, осматривали оружие.
В это исторически трудное время перед строем нашей роты грустил ослик. Его отловили пацаны, которых отрядили покорять Тринадцатый пост под командой товарища Старцева. Ослика привели на построение, чередой поджопников убедили присоединиться к сторонникам Апрельской Революции. После того как он потерял бдительность, ему на горб загрузили бронежилеты, какие-то коробки, какие-то ящики, матрасы, а затем сверху всей этой горы имущества шлёпнули тело пулемёта ДШК (Дегтярёва-Шпагина крупнокалиберный пулемёт). Ослик превратился в кучу барахла на четырёх тоненьких ножках. Ничего другого не было видно, только барахло и ножки. Мы стояли, Рязанов ходил, минуты слагались в часы, а они в столетия. Строевой смотр – это занятие медленное и рассудительное, его никак нельзя проводить быстро. Поэтому время шло медленно, а ослик под грудой бронежилетов понурил гриву и даже с ноги на ногу не переминался. Потому что если он хоть одну ногу подогнул бы, то три другие непременно сломались бы от нагрузки.