– Что я, изначально, шёл гробить Гарамон, – пояснил я, – И могу попытаться доделать эту работу в любое время. Могу перенести портал за город, а потом шарахнуть по нему, по порталу, Шаром Ашара. Даже если вы правы в том, что Эрго любит вас, даже если моя гребаная книга захочет закрепить портал – вам потом придётся иметь дело с императором Петром Третьим. Если же нет…, то я от вас избавлюсь. То есть – в любом случае избавлюсь, но… в общем, намек ты понял.
– Ты…
– Я не договорил, – оборвал я начавшего возбуждаться засранца, – Далее. Мы можем обойтись и без этого. Я просто могу сейчас встать, приказать вам вернуть весь мой архив в этот мир, а самим убираться прочь. Тут, на Сердечнике, останутся только те, кого я отправил служить другим людям. Когда мне будет надо – я буду приходить на Гарамон и объявлять свою волю. Вы утратите малейшее влияние на ситуацию.
– Эрго тебе не позволит! – насупился гоблин.
– Единственный способ это узнать наверняка – попробовать, – улыбнулся я, – Итак, Захар, за всю твою верную, хоть и совсем не устраивающую меня службу, за весь этот шум, за всех девок, которых моя жена выкидывала из нашей спальни, за все ваши попытки пролезть туда, куда вас не звали, о которых ты, конечно, знал, я отдаю право выбора тебе – первое… или второе? Что мы попробуем первым делом?
Пару минут мы мерялись взглядами, а затем гоблин психанул, заорав, что я – совсем безумный тип. Они мол, могут вручить всю мощь своего мира, все ресурсы, знания и силы, а мне лень ежедневно по пять минут подёргаться на своей самке и взять еще хотя бы еще трех-четырех до кучи, чтобы наклепать по-быстрому детей, которым они, народ Гарамона, будет также верно служить…
– Вот поэтому вы и придурки, – мне быстро надоели эти крики, – Вы достали своими схемами и суетой моего императора, а теперь решили достать и меня. Забирай всю свою ораву, Захар Кадавари, и прочь из моего мира. Архив же сложите вокруг портала. Аккуратно.
– Ты меня слышал?! – гоблин, всё же, не был достаточно стар, чтобы удержать себя в руках.
– Это приказ.
Зеленокожих можно понять. Представители этой сверхплодовитой расы страдают от высокой смертности на разных этапах своего взросления и эволюции, поэтому видят определенные извращенные жестокость и эгоизм в моем отказе срочно и бешено размножаться для гарантий существования их мира. Надо сказать, что их назойливость нарастала очень постепенно, пока не дошло до того, что вот этот вот Захар стал буквально провоцировать меня на конфликт, может быть, ради какой-то откровенности. Ему было невдомёк, что мне банально… нет никакой нужды ради их зеленых жоп ссориться с Кристиной. И уж тем более принуждать её к деторождению.