Патрик подпрыгнул от испуга и тут же взглянул на особняк, боясь увидеть в нём призрака.
Сквозь панорамные окна второго этажа смотрела красивая женщина. На лице её застыла улыбка. Левая рука была поднята в приветственном жесте. Одета она в жёлто-белое платье до колен, а на голове милая шляпка, в которую воткнута ромашка.
Полицейские более не медлили, решив действовать быстро, но осторожно.
Только вот какая странность – по мере приближения к особняку, улыбка девушки проглядывалась всё чётче и выглядела она как-то странно и наигранно, словно её кто-то её приделал, не задействовав мышцы лица. Но для Патрика эта картина уже не смотрелась столь странно, наигранно и загадочно. Напарник был не сильно сообразительным, однако, где-то в душе он всё понимал, возможно интуиция нашёптывала ему, потому, Патрик заранее не питал надежду на лучший исход.
Кожа девушки также не отличалась живостью, больше походя на призрачную оболочку.
Не без удивления полицейские обнаружили открытую заднюю дверь. Они тихо вошли в здание и попали в большую комнату с двумя лестницами, ведущими на второй этаж.
– Не отставай от меня, – шёпотом приказал сержант, направившись вверх по лестнице с позолоченными перилами. Их шаги приглушал бархатный красный ковёр. По пути наверх полицейских встречали взгляды гипсовых скульптур, смотрящих на них так, будто они просят милостыню. Они молчаливо взирали, ожидая помощи от служителей закона. На некоторых из них виднелись кровавые отпечатки рук.
И вот, когда наконец стражи порядка поднялись на второй этаж, увидели рядом с окном девушку, всё так же стоящую лицом к окну и смотрящую куда-то вдаль. Она была беспомощна, молчалива и бледна, как утопленник.
После беглого осмотра Рикорд позвал девушку.
– Мэм?
Тело её не двигалось. Рука всё так же лежала на стекле, будто приветствуя всех входящих.
– Сержант, похоже мы и тут опоздали, – поспешил предположить Патрик, ожидая дальнейших указаний от своего наставника, который стоял в трёх метрах от него.
– Мать его, Патрик, да что здесь происходит! – тихо выругался Рикорд, опуская от безысходности пистолет. Только сейчас до него дошло, что плач девочки стих. В особняке воцарилась гробовая тишина, леденящая душу. – Слышишь? Всё затихло.
Патрик слегка задумался, хотя, данное действие было не свойственно ему. Этот человек был заложником чужого мнения и зачастую не утруждал себя мозговой деятельностью, ожидая первого шага от других.