Кровать Михаила располагалась сразу за тумбой для шинелей и была крайней во втором взводе. Второй взвод третьей роты первого батальона теперь на три года будет для Михаила и домом и кровом.
В третьей роте было четыре взвода. Вторым взводом, в котором теперь придется служить Михаилу, командовал прапорщик Хусаинов Рафаил Самуилович, православный татарин, худой смуглолицый барин. Он ощущал себя белой костью и с нижними чинами общался посредством своего заместителя, фельдфебеля Бескульева. Фельдфебель казался человеком мелочным и злопамятным. Маленький рост, кривые кавалерийские ноги наградили его комплексом неполноценности, который он успешно преодолевал, показывая и смакуя свою власть над подчиненными. Командирами отделений поставили младших унтер-офицеров, из бывших старослужащих солдат. Командиром отделения, в штат которого был зачислен Михаил, назначили унтера Анохина, грузного и задумчивого крепыша, который был силен, крепок и уперт, как дуб.
С такими мыслями и познаниями Михаил провел свою первую солдатскую ночь.
Страница 2. Солдат
Утро ворвалось неожиданно громко, криком «Рота подъем!». Унтеры втаскивали за шиворот едва проснувшихся новобранцев и строили в коридоре. Предстояло познакомиться с командиром роты, а затем следовать в баню. Раздалась команда «Смирно» и из канцелярии показался живот, затем эфес сабли и, наконец, сам обладатель сего, ротмистр Казаев. Он не жалел времени и битый час прохаживался перед строем, заправив правую руку за лацкан кителя, и сопровождая тирады речи, задумчивым «ЭЭЭЭ». Ротмистр поведал притихшему строю про историю полка, боевой путь, порадовался за ублюдков, которым повезло попасть в такую славную часть, и мог бы говорить еще долго, но каптенармус что-то шепнул ему на ухо и всех отправили в баню.
В предбаннике новобранцев раздели донага, забрали гражданскую одежду и наголо подстригли, посыпав голову дустом. После чего запустили в баню. Из банного зала вызывали не всех сразу, а по отделениям. Каждый подходил к столу, получал от каптенармуса форму, нательное белье, за что расписывался, если умел, в амбарной книге. Размер одежды каптенармус определял на глаз, в чем Михаил сразу же убедился. Кальсон был на четверть длиннее ноги, гимнастерка на размер больше, но сапоги, к огромному облегчению, пришлись почти впору. Гимнастерки были белого цвета с красными погонами, на которых белой краской были начертаны цифры 145, шаровары черные, и это сильно выделяло новобранцев на фоне старослужащих солдат, обмундированных в форму оливкового цвета. Говорили, что белая – это старая форма, что осталась на складах еще с японской войны и вот теперь для нее нашли применение. По прибытию в казарму до конца дня было предоставлено личное время, в течение которого новобранцы должны были форму подогнать, где надо ушить и к следующему дню быть при параде. Назавтра предстояло принимать присягу.