Здание Телецентра было кубической формы, серым и унылым, не вызывающим желания в него входить. Прежде, при Сталине, говорят, тут располагалось Управделами ГУЛАГА, архипелага, который по меткому выражению Солженицына, не был отображён ни на одной карте мира.
Влада всегда охватывало предельно тоскливое чувство, когда он входил сюда, словно за любым углом тут его поджидали дурные вести. Это чувство, можно было назвать его страхом, входило в него, это он уже много раз проверял, только здесь. И, когда он покидал здание, страх исчезал. Наверное, этот страх излучали тут стены, и нужно было иметь толстую шкуру, чтобы его не замечать. Иванову не повезло, он был чувствительным с рождения.
Каждый приезд сюда давался ему с трудом, и он мечтал уволиться отсюда при первой возможности. Но он имел неосторожность взять аванс у здешнего руководителя на покупку автомобиля, и эти деньги требовалось теперь отрабатывать.
В аппаратной, куда он пришёл, монтажёр забавлялся тем, что рассматривал кадры женской матки, снятой изнутри медицинским зондом с микрокамерой.
– Прикольно! – Оторвавашись от экрана, чтобы поздороваться с Ивановым, сказал он.
– Да, на меня это тоже, помню, произвело впечатление, когда я первый раз увидел, – покосившись на экран Влад стал расттёгивать молнию свой сумки, пристроив её себе на колене.
– Смотри, вот и ты, и я, и любой девять месяцев там провели, да? – Оторвавшись от поисков бумаг, спросил он, кивнув на экран. – А ты помнишь об этом чего –нибудь?
– Не-а! – Беспечно ответил монтажёр.
– Вот и я. – Словно бы обиделся Влад. – Странно это всё, конечно… Девять месяцев прожили там, а в голове о жизни в утробе ни одного воспоминания. Я вот прошлом году две неделе в курортном отеле в Турции прожил, так каждую минуту помню! А тут хоть бы что -нибудь…Наверно там не очень здорово было, раз мы всё забыли, а. Ты как считаешь?
Видеоинженер, чуть дрогнув плечами, слегка улыбнулся. Потом спросил:
– А о чём материал -то будет?
– О работе нового Перинатального центра в Москве. Как современная медицина будет помогать рожать женщинам. Пойду, наговорю текст и обратно, ты не уходи, хорошо?
Монтажёр кивнул, снова прильнув к экрану, где освещённый необычным каким –то ангельски белым искусственным светом переливался всеми цветами радуги, от лилового, до иссиня-красного, голубого и жёлтого, внутренний эпидермис женской матки.